Ксения Булатова

Стихи и проза (2005-2009)

 Не везёт

Что случилось со мной
Не могу я понять,
Лишь глубокую боль
Я могу распознать.
Что тревожит меня?
Что грызёт изнутри?
Может из-за тебя?
Лучше не говори.
Краски серой дома  
И вокруг гололёд.
Понимаю сама –
Не судьба, не везёт!

 Альба

Для влюбленных рассветы опасны.
Зачем наступает заря?
Ведь луна так полна и прекрасна.
Солнце встанет, лишь грусть им даря.
Для двоих - это знак расставанья.
По щекам ее катятся слезы.
Не услышать слова им признанья,
Пока в небе не явятся звезды.
Все равно он приедет под вечер -
Рыцарь верный, влюбленый герой.
Будет радостною их встреча
На балконе, ночною порой.
 2005

 Письма

Как это трудно – письма писать,
Мысли свои на листке излагать.
Чувства ж словами не передать.  
Как это трудно – письма писать!

Но и без слов можно много понять,
О человеке по взгляду узнать.
Письма ж без взглядов и без улыбок,  
Они без смущенья, запинок, ошибок.

Легче тебе просто поговорить,   
Взгляд уловить, жест проследить,  
Улыбку другому свою подарить.
Это ведь легче – поговорить.

Буквы в письме не грустят, не смеются,      
У букв нету глаз, из них слёзы не льются.  
Вывод: из писем людей не узнать!
Как это трудно – письма писать!


Осень

Каждый год из века в век
Осень к нам приходит.
Отчего же человек
В пору эту хмурым ходит?

Оптимисты видят осень
Яркой, жёлтой и прозрачной.
Пессимисты же, напротив,
Тусклой, серой и невзрачной.

Я люблю её такой:
Милой, свежей, золотой.
И в шуршании листвы,   
И в гуляниях молвы.  

Всё люблю я в осени,
В осени прекрасной!
Привычность меланхолии   
Мне кажется напрасной!
 2005


 Эпоха Реформации. Меланхолия

Пройдя через горы страдания,
Через дружбу, любовь, отвращения,
Понимаешь, что всё было зря это,
Не найдешь для себя ты прощения.

И за множество чьих-то ошибок
Понесешь до конца наказание,
Не дождешься ты слов «Прости меня»,
Извинишься, но только зря это…

Ко вратам в мир прекрасных грез,
Подойдешь не как гость, но проситель.
Тебе вынесут чашу слез –
Тех, кого ты когда-то обидел.

 
Современность

                        Д.Л.
Взгляни на мир!
Раскрой пошире очи!
Зачем же нужен твой кумир?
Ты посмотри: он зол, порочен…

Ах, если б ты могла летать,
Как я, над миром, над землею,
Могла б свободою дышать
И восхищаться лишь Луною.

О ней мечтают, ей поют
Все те, кто ангелу подобен,
Не по реке судьбы плывут,
Их жизни путь всегда особен.

Смотри! Ну, оглянись вокруг,
Взгляни на них, сравни с собою!
Быть может, твой «любезный друг»
Не будет всей твоей судьбою.
2006

Не жди…

Я уйду от тебя, не оставив следа,
Дверь безмолвно закроешь за мной.
Не услышу «прости», не услышишь «пока»…
Позже вспомню прощанье с тобой.

Я уйду, ты забудешь меня навсегда -
Что тебе этот нежный апрель?
В твоем сердце останется лишь пустота,
В моем – вьюга и злая метель.

Я уйду… и холодные руки мои
Будут помнить твоих рук тепло.
Уходя заберу все печали твои,
Ты поймешь, что тебе… повезло…
30.01.06.
14:32

Д’ Арк

Я спокойно ждала своей участи
На гнилых, отсыревших дровах.
Я сражалась за Францию. Почести
За спасение видела в снах.

Мои воины сильные, смелые
Защищали покой городов.
Но сейчас уже нет мне спасения
От безщадных огня языков.
Из лап смерти не раз возвращалась я,
Когда все уж простились со мной.
Я всегда твоей буду, о, Франция,
В небесах вечно буду с тобой.
4.02.2006
00:58


*    *    *

К спасенью путь проходит через боль.
Не смерть прекрасна, а спасенье. Ноль
Нам дает безумная отвага.
Тела в куски рубить усталой шпагой.

Когда ж ко мне лицом удача повернется,
Одумается, дикая, не разобьется,
Упав с обрыва вниз.
Но я лишь только встала на карниз…
6.02.06
20:59    


 С четверга - на пятницу

Черная комната, длинные волосы,
В зеркале трещина, сумрака полосы,
Кровь на кинжале, в углу пепла горстка,
Ходит по комнате черная кошка.

Древняя книга, в ней заклинания,
В мокрых глазах лишь мольба и страдание,
Свечи горят, двери все нараспашку –
Зря прогнала прочь седую монашку…

Платье – в лохмотьях, карты разорваны,
Псы твои верные в цепи закованы,
В доме гуляют седые метели…
Как же, проснувшись, во все не поверить?..
14.03.06

 Принцесса и реальность

                                                                                      Существует приятное заблуждение,
                                                                                      поощряемое формой нашей планеты, -
                                                                                      что каждый человек находится
                                                                                      на вершине мира.
                                                                                                                     /Р. Эмерсон/

Пролог
Первые учебные дни сентября. Войдя в школу, я услышала звонок на первый урок. Это неудивительно, ведь пунктуальность - точно не числится в перечне моих достоинств. Пять минут ушло на то, чтобы дождать неизвестно где проводящую время гардеробщицу; ещё пять - на то, чтобы поздороваться с частью моих знакомых, так же, как и я, не приветствующей учёбу, в то время, как другая часть всё тех же знакомых уже 10 минут грызла гранит науки; другие пять на выслушивание от них массу комплиментов (будто я сама не знала, что именно эта кофточка с именно этими джинсами мне так идёт); следующие пять - на поправку макияжа и минуты две - на то, чтобы добежать до класса.
В классе я увидела замученных одноклассников, но, заметив меня, они оживились, заулыбались, поприветствовали. Усевшись, наконец, на своё место рядом со Светкой Востриковой, я вдруг услышала непривычное для меня шуршание на задней парте (раньше там никто не сидел). Я обернулась и увидела «новенькую» девочку. Показав Светке всем своим видом, что я не рада этому событию, я сказала «новенькой» то, что всегда говорила вновь прибывшим: «У нас новеньких не любят, и тебя не ждал никто. Лучше сиди тихо и не высовывайся». Девочка меня, по-видимому, поняла и с испугом в глазах уткнулась обратно в свою тетрадь.
- Светка, это ещё сзади меня зачем? - продолжая играть роль презирательницы «новеньких», спросила я.
- Уж явно не для красоты, - ответила Света и покосилась на девочку, сидящую позади меня.
- Упаси меня, Господи, быть на её месте, - добавила Света.
- Ага! И меня…
После чего мы со Светкой ещё целый день смеялись над той девочкой, обсуждали её. На каждой перемене к нам подключались всё новые и новые любители похвастаться своим остроумием.
Так обычно проходили мои учебные дни в школе: вечное обсуждение всех и вся, смех над тем же, а вечером обычно поход  огромной компанией на дискотеку или прогулки. Бывало за день я могла так насмеяться, что к вечеру пропадал голос и сильно болел живот.
В школу я всегда ходила лишь для весёлого времяпрепровождения и для того, чтобы показать всем, какую новую кофточку или новую юбочку я купила. Учиться мне не нужно было, считала я, у меня были довольно обеспеченные родители, которые, по моему мнению, могли купить мне не один диплом, да и фирма отца мне переходила в наследство…

Спустя 7 месяцев…

Глава 1.
Пришло, наконец, время мне представить свою скромную персону: меня зовут Олеся или, как привычней, Леська. Мне 15. Со мной приключилась одна история, перевернувшая с ног на голову мой внутренний мир, поменявшая моё отношение к людям в целом и к их отдельным представителям.
А началось всё вот с чего (примерно 8 месяцев спустя после события, описанного ранее)… Раннее утро. Солнце только ещё начало вяло подниматься на небо, нехотя предвкушая, что ему опять, целый день работать, тратить всё до последнего тепло. Я проснулась и по приятному аромату моих любимых румяных блинчиков со сгущёнкой и чая с жасмином поняла, что мама ещё дома. Предвкушая предстоящее пиршество на кухне и понимая, что блинчики уже приговорены, я пыталась нашарить тапочки под кроватью. Но там их, как на зло,  не оказалось. А виной тому, « большой и толстой» виной, мой пёс-ротвейлер по кличке Джек. Он, конечно же, утащил мои тапочки и где-то их втихаря грызёт. Что ж, обойдусь без них. Ничто уже сегодня не испортит мой день. Но я заблуждалась…
Добравшись до кухни, к моему великому удивлению, я застала за обеденным столом  всё моё семейство: маму, папу, бабулю и даже Джека (непосредственно под столом), грызущего мой тапок. Пожелав всем доброго утра, я уселась за стол.
- Леська, - сказала мама,- ты, главное, не волнуйся.
- А что? Что-то случилось? - поняв, что что-то неладное, спросила я.
- Понимаешь, тут такое дело, - вмешался папа, - меня переводят работать в другой город, нам всем придётся переехать.
- Куда? - до сих пор ничего не понимая, довольно громко спросила я.
- В город Киров. Мы заключили с ним выгодный контракт.
- Но как? Мне нельзя! Как же я всё здесь оставлю?
- Внученька, - сказала бабуля, - но у папы такая работа…
Да, у папы действительно была «такая работа» - он владел строительной компанией по ремонту дорог. В Тюмени я жила с момента, как себя помню, но у меня даже мыслей не было, что мы куда-то уедем. Исходя из этого, я заводила знакомства исключительно по надобности и по важности людей, как советовал мне папа, поэтому с доброй половиной моих знакомых и, так называемых, друзей мне общаться было не очень приятно.
Аппетит был испорчен. Какой там завтрак! Когда тут такое! Столько лет впустую.
- Через два часа самолёт, - уже уходя добавил папа, - мама поможет тебе собрать вещи.
Я вышла из-за стола и направилась в комнату. На моём пути сидел Джек, как обычно с тапком в зубах. «Никаких проблем у пёсика! Вот счастливое животное!» - подумала я.
Раздался звонок мобильного. Звонил Сашка Солнцев. Это был мой парень, но я не любила его, он мне был нужен просто… для факта.
- Алло, - раздался его голос в трубке, - Леся, ты меня слышишь? Леська, ты до сих пор продолжаешь на меня дуться? Лесёнок, прости…
- Сашка, я уезжаю, - холодно произнесла я.
- Куда? Леся, ты опять меня разыгрываешь, скажи, что ты пошутила!
- Нет.
- И мы больше никогда не увидимся? - тревожно спросил он.
- Нет, наверно, - ответила я, - бай…
И повесила трубку.
Взглянув в окно, я заметила, что погода вдруг резко ухудшилась. Так мною любимое солнце скрылось за тучи и уже не радовало меня своим светом. Пошёл мокрый снег с дождём, что было неудивительно, ведь в Тюмени апрель очень холодный.
В этот день я уже не пошла в школу. В этот день было лишь время, которое я потратила на собирание чемоданов и, окончательно устав, первый раз в жизни пожалела, что у меня столько одежды, то есть шмоток, как привычнее было мне. В итоге я взяла с собой только самое необходимое, которое уместилось в небольшой сумочке. «Всё равно по магазинам по приезду, - подумала я, - оставлю всё остальное здесь, пусть меня дожидается, а вдруг ещё приеду…» А вечером был самолёт и слёзы моей бабушки, которой пришлось остаться в Тюмени и присматривать за Джеком.
И вот я уже пролетаю на самолёте над тем краем, где прошло всё моё детство, и уже жду чего-то от «новой жизни», даже сама не знаю - чего, но знаю точно - самого хорошего…

Глава 2.
И вот мы прилетели в город под названием Киров. Я сразу удивилась тому, что снег на улице уже растаял, так как в Тюмени в это время он ещё лежит. Если честно, то я мало слышала о том человеке, в честь которого назван этот город, знаю только, что он революционер. Но этот город мне был известен под другим именем, которое, на мой взгляд, больше для него подходит - Вятка.
В аэропорту нас встретил усатый таксист, был весьма любезен. Он погрузил наши чемоданы в багажник и открыл двери машины. Я плюхнулась на заднее сидение и утонула в мягкости кресел. Рядом со мной села мама, а папа впереди нас. Он спросил меня: «Домой или покатаемся?» Я усмехнулась над его «Домой или …», так как дома, как такового, я ещё не видела. Разумеется, я ответила: «Покатаемся», потому что любила посещать новые места. Папа сказал водителю, чтобы тот проехал по главным улицам. Я еле успевала разглядывать вывески магазинов, рядом с которыми, ритмично двигая метлой, трудились дворники, убирая мусор за всю зиму…  Сразу же в день приезда, после осмотра нашей огромной новой квартиры в неплохом районе и краткой экскурсии по местным достопримечательностям мы с мамой пошли выбирать мне новую школу (звучит, как обход по магазинам). И вот после пяти часов собеседований в различных школах, мы отправились домой на новенькой AUDY, которую заботливо предоставил нам папа, в надежде, что завтра нам позвонят хотя бы из одной школы. Училась я, честно признаюсь, неважно, да и не до того было: сплетни, разговоры об одежде, парнях…
На следующий день телефон разрывался, звонили из школ. Видимо, их заинтересовало предложение иметь в списке учащихся ребёнка, у которого папа - владелец столь крупной компании, а может быть, меня хотели зачислить из-за моих глубоких познаний, которых у меня не было... Посоветовавшись с родителями,  мы выбрали самую престижную. Вечером у меня уже болели ноги после дневного обхода магазинов. Конечно, мамуля заставила меня идти пешком затем, что бы лучше узнать город и заодно прогуляться.
Утром следующего дня меня разбудил уже не аромат блинчиков, а режущий уши и способный испортить настроение на весь день звук будильника. А солнце, по-видимому, не собиралось выходить из-за туч. Я ещё не знала, что за дни меня ждут…
Я явилась в школу без опоздания, даже раньше, что совершенно для меня не свойственно. Для меня же было привычно входить в школу и сразу становиться центром внимания, вечно всем улыбаться… Все подбегают, что бы поздороваться, спросить, как дела, засыпают комплиментами, конечно, большинство делают это не искренне, а лишь для того, чтобы хоть как-то поднять свой статус. За «место под солнцем» шла серьёзная битва. Я была как бы их вождём: «Хлопотуны, мудрователи, все за мною! За мною!»  Первая перемена  для меня существовала для того, чтобы поздороваться с теми, с кем не успела до урока. Ну а дальнейшие - для «перемывания косточек» всем попадающимся на глаза. Обсуждение личной жизни других означает неимение своей, но к нам, по-видимому, это не относилось.
Возле меня всегда были люди, не имеющие своего собственного мнения, вечно «поддакивающие» мне. Они меня забавляли и только. Был даже один мальчик, которого я открыто ненавидела, высказывала ему свои претензии, но, по-видимому, он боялся меня, так как при любом свободном случае старался не нарываться на скандал: постоянно давал списывать, не «закладывал», когда я прогуливала…
Но теперь, как только я вошла и уже приготовилась привычно встретиься со всеми, никто даже не взглянул в мою сторону. Я поняла, что здесь меня никто не ждёт, но я ничуть не сомневалась, что и в этой школе я всё-таки буду в центре внимания.
С натянутой улыбкой я поднялась на этаж, где уже стоял мой классный руководитель. Её звали Альбина Леопольдовна. Это была довольно милая полненькая тётенька лет пятидесяти восьми. Её седые волосы были забавно забраны на затылке. На её морщинистых щеках при улыбке появлялись чуть заметные ямочки. На Альбине Леопольдовне была вязанная крючком белая шаль, малиновая кофта, длинная юбка до пола и смешные туфли бирюзового цвета. Она довольно приветливо мне улыбнулась, представилась и проводила в класс.
Перешагнув порог, я сразу ощутила на себе пристальный взгляд всего класса. К моему удивлению, практически все свободные места были заняты. Вакантных для меня мест было немного: последняя парта, свободное место возле какого-то странного мальчика в очках и в шарфике, на котором красовалась надпись «ЦСКА», и место возле мрачного парня с цепями на шее и на ботинках, слушающего Mp3плеер. Но я не села на последнюю парту, как этого ожидали все, так как я знала, что когда в мой бывший класс приходили «новенькие», то они, садясь на последнюю, становились серостью, на них никто не обращал внимания. Я также не села с очкастым мальчиком, потому что, раз с ним не сидит никто, почему с ним должна сидеть я? Оставался тот парень с мрачным видом. Набрав полную грудь воздуха, а затем резко выдохнув, я прошла на место. Того парня в цепях звали Лёша. Он видимо не собирался обращать на меня внимания. Его интересовал исключительно плеер, из которого доносились звуки, принадлежавшие группе «50 cent».
И вдруг за своей спиной я услышала те же слова, которые всегда раньше говорила новеньким, но теперь эти слова были обращены ко мне: «У нас новеньких не любят, и тебя не ждал никто. Лучше сиди тихо и не высовывайся». Обернувшись, я увидела явно неудачно выкрашенную блондинку по имени Рита Крысина. Она мне сразу не понравилась всем своим внешним видом, а особенно нарощенными ногтями и накладными ресницами. Но я решила не подкармливать её себялюбие и, улыбнувшись ей, сказала: «Здравствуй, меня Олеся зовут. На самом деле, я не несчастнее тебя, ведь мне суждено терпеть тебя ещё 3 года, а ты терпела себя 15 лет и обречена терпеть до конца жизни ».  На что Рита мне ответила: «Не волнуйся, тебе не придётся терпеть меня 3 года, я способна облегчить твою участь, дольше недели ты здесь не задержишься. Обещаю тебе, Олесенька». На что мне лишь осталось пожелать ей удачи, что я и сделала. «Соперничество - пища для гения», - сказал мальчик в очках. «Молодец, Кочанов, у Рудольфика понахватался? Сегодня я не буду над тобой издеваться. Может быть», - ответила ему Рита. Так первый раз в жизни у меня появился враг.

Глава 3.
Урок искусства, мне показалось, длился вечно. Мне было ужасно скучно сорок минут слушать высокого полноватого дяденьку кавказской национальности, Рудольфа Генриховича, хотя, должна признать, что он очень умён. Он может часами восхищаться бесценными полотнами Леонардо и Пикассо, но совершенно не приветствует современную живопись, выражаясь про неё словами Роберта Орбена: «Современная живопись - это когда покупаешь картину, чтобы закрыть дыру в стене, и приходишь к выводу, что дыра выглядит лучше». Услышав его фразу, весь класс обычно оживляется и начинает спорить с учителем, защищая художников XXI века.
В течение всего урока нам приходилось писать до боли в кисти. А полным «финишем» была проверочная в конце урока на пройденный за него материал. Разумеется в искусстве я не разбиралась, как человек, которого оно не интересует. Когда Рудольф Генрихович посмотрел в конце урока мою работу, он глубоко вздохнул и сказал: «Что ты написала здесь - полная чушь, но я готов признать, что ты умный человек». Я смотрела на него недоумевающими глазами. Рудольф Генрихович продолжал: «Ты не поняла, почему я назвал тебя умной девушкой?» Я утвердительно кивнула головой. «Попытаюсь тебе объяснить. Понимаешь, Олеся, ты написала здесь чушь, которую я, разумеется по долгу службы прочёл, но твоя чушь не похожа на бред, который пишут все ученики из поколения в поколение, поэтому, подтверждаю своё высказывание о твоём уме фразой, к сожалению, неизвестного, но очень мудрого человека: «Разница между умным человеком и дураком в том, что дурак повторяет чужие глупости, а умный придумывает свои».  Рудольф Генрихович любил цитировать великих, и, казалось, будто он знает все их мудрые высказывания. Как я потом заметила, на уроках он довольно часто цитировал Даламбера ничего не понимающему в искусстве моему соседу Лёше: «Работайте, работайте, молодой человек, - а понимание придет потом». Думаю, что за все учебные годы в Лёшиной голове навсегда засядет эта фраза, по его виду я бы сказала, что она в ней будет единственной.
Наконец-то прозвенел звонок с урока. Услышав его, моя «обожаемая» Риточка быстренько собралась и побежала обсуждать самую главную новость дня со своими «хвостиками»: рыжеволосой Олей Сквозняковой и смугленькой довольно высокой девочкой - Галей Осиной. А я решила завести себе побольше полезных знакомых, но так как таковых не оказалось, мне в голову пришла мысль: просто познакомиться со своим классом, но люди со мной на контакт, мягко говоря, не шли, кроме двух невысоких девочек, которых я всё время путала: Алла и Аксинья. Но на первое время я решила обойтись хотя бы этим. Я попросила их рассказать мне об этой едкой триаде, с которой я удостоилась чести пересечься. Выяснилось,  что это довольно обеспеченные девушки, которым достаётся немалое наследство, поэтому на учёбе они вобщем-то не зацикливаются, обсуждают всех и вся, лишь бы посмеяться, будут считать, что день прошёл зря, если никого в этот день не доведут до слёз, поэтому лучше не быть их целью. Но это я и так знала, так как сама была на их месте каких-то два дня назад. А больше мне ничего не удалось узнать. Зато я вдоволь посмеялась, когда заметила забавную абривиатуру из их имён - РОГ, которая ещё раз подтверждает: девушки вместе не зря.
В первый же день мне удалось познакомиться с очень симпатичным парнем по имени  Стас. Это было так.
На большой перемене я, вооружившись кошельком, решила раздобыть себе пропитание в столовой, а заодно и осмотреть очередной неизведанный пока мною уголок школы. Небольшая, покрашенная в оранжевый цвет столовая с довольно милыми столиками, рассчитанными на четырёх человек, мне очень понравилась. К моему счастью и удивлению, очереди в ней не предусматривались, а не было ее вследствие значительного количества обслуживающего персонала. Я взяла пару небольших булочек и салат, поставила их на стол. Пошла за чаем. Позади меня стояли четверо парней и что-то очень бурно обсуждали, доводя свои дискуссии до громких криков и рукоприкладства. Не предчувствуя беды,  я заплатила за чай и собралась идти к своему столику, чтобы утолить голод, как вдруг какой-то парень в порыве чувств толкнул Стаса прямо на меня, вследствие чего я облила чаем нас обоих. Стас начал извиняться, мол, прости, тот не специально. Я сказала, что материальный ущерб надо возмещать, на что Стас предложил выстирать мою кофточку, но предварительно мне требовалось её снять. Я, конечно же, отказалась и простила Стасу его падение на меня. Стас - высокий брюнет с густой шевелюрой на голове. Его чёлка набок слегка прикрывала его изумрудного цвета глаза.  Он пригласил меня за свой столик, а я, в свою очередь, угостила его чаем, который он сам же купил мне взамен разлитого. Всю перемену мы проболтали с ним. Он оказался довольно интересным собеседником. Я выяснила, что у него, как и у меня, есть пёсик-ротвейлер, что Стас учится в параллельном классе, что он собирается по окончании одиннадцатого класса  поступать в медицинский институт.
- Зачем, - спросила я, - ты кем собираешься быть по окончании института?
- Скорее всего врачом, как мой отец, - ответил Стас, - он у меня вообще весёлый. Знаешь его любимую шутку? Разбойник требует: кошелек или жизнь. Врач отнимает и кошелек, и жизнь.
Я засмеялась и поняла, что отец его довольно весёлый человек, так как относится к своей работе, требующей стальных нервов,  с юмором.
Я же рассказала ему кое-что о своей семье, сказала, что только вчера переехала в Киров из Тюмени. Узнав это, Стас обрадовался и любезно предложил мне устроить экскурсию по Кирову. Я, конечно же, с радостью согласилась и дала ему номер своего мобильного в обмен на его номер.

Глава 4.
Мои ожесточённые баталии с «РОГом» продолжались уже 3 недели. Никто не хотел уступать. Я действительно не ошиблась, когда, придя в эту школу, решила, что буду в центре внимания, ведь я не уточнила обстоятельств. Да, внимание было зациклено на мне, не такое, которое ожидала я. Как только я входила в школу, то не ощущала на себе восхищенных взглядов окружающих,  а слышала постоянные смешки за моей спиной. Но та почва, на которой они были основаны, была мне не ясна. Я всегда одевалась изысканно, модно, в дорогих бутиках, да и краситься умела, так как в Тюмени со Светкой за компанию, но всё же по своему желанию посещала курсы визажистов. Видимо, Рита имела довольно сильное влияние на умы учащихся данной школы, как и я в своё время… Но о переходе в другую школу не могло и речи быть. Во-первых: остаться здесь для меня было уже делом принципа, а во-вторых: мои родители даже слушать об этом не хотели.
Дни проходили «на нервах». Я пыталась «забить» на учащихся, на их мнение (чему мне было не привыкать), пыталась внушать себе, что они просто глупы, что их слова на меня нисколько не влияют…, но у меня из этого ничего не получалось и лучше мне не становилось. Я не выдерживала морального давления, ломилась под ним. Пыталась быть сильной, но всё тщетно. У меня раньше не было подобных ситуаций, и  я не имела опыта из них выходить.
Вдруг в один из дней, когда мне, по-моему, первый или второй раз в своей жизни пришлось сесть  за уроки, чтобы хоть как-то отвлечься, позвонил Сашка Солнцев, чего я не совершенно не ожидала. Он как будто чувствуя, набрал мой номер именно тогда, когда мне так нужно было с кем-то поговорить. Только сейчас я поняла, что он действительно меня любил, потому что терпел со всеми моими многочисленными капризами. Так забавно получилось, что я ещё ни разу ему не звонила, всегда он мне, чем нередко надоедал. Почему мне вдруг пришло это в голову?.. Только сейчас я поняла, что могу его потерять, ведь я могу никогда больше не вернуться в Тюмень. Действительно, начинаешь ценить человека больше, когда понимаешь, что можешь его потерять. На мои глаза вдруг навернулись слёзы.
- Алло, - услышала я в трубке знакомый голос Сашки, - привет Леся! Как ты? Как устроилась?
- Мне плохо здесь без тебя, - дрожащим голосом сказала я.
Солнцев явно был в шоке от услышанного, так как ничего подобного раньше он от меня не слышал.
- Я скучаю по тебе… Лучше скажи, как ты? Как там наши? Как Светка? - продолжала я.
И вдруг по моим щекам покатились крупные слёзы. Я не припомню, когда до этого времени последний раз плакала.
- … Я тоже очень по тебе скучаю. У нас всё почти, как прежде, только без тебя плохо, - спустя пару минут молчания всё-таки ответил Саша.
- Мне тоже очень плохо без вас… - уже сквозь слёзы сказала я, - прости, я не могу больше говорит. Я буду звонить…
- Ты мне, что? - удивлённо переспросил Сашка.
- Да, я никогда тебе не звонила раньше, прости, я была глупа.
Саша молчал. Он просто не мог поверить, что я сказала это. Молчание затянулось.
- Я буду звонить, - не выдежав долгого молчания, уже шёпотом произнесла я, - бай…
- Подожди! Я…я люблю тебя, слышишь?
- Да, я тоже! Я тоже люблю тебя!
Я повесила трубку, потому что больше не знала, что сказать, вернее, я хотела сказать, что во всех наших многочисленных ссорах была не права я, что я была слишком гордой и капризной, но этого я сама себе бы сказать просто не позволила никогда, как бы плохо мне не было. А плакала я потому, что поняла, что была везде и всюду не права: не права, когда постоянно со скуки издевалась над Сашкой, заставляя его за мной бегать, может даже этим его унижала, не права была, когда вечно закатывала истерики домашним из-за того, что что-то они сделали не так, как бы хотелось мне, повышала на них голос, доводила учителей до истерик... Да и вообще, плакала оттого, что поняла, наконец, что всё это время думала только о себе.

Глава 5.
На следующий день, войдя в школу, я заметила непривычную суету: все бегают с листовками, на которых красуется странная для меня надпись «Осталась неделя», у секретаря выстроилась огромная очередь через весь коридор, кто-то тщетно просит у всех подряд  разменять 500 рублей, кто-то просит у тех же ручку, девушки вокруг спрашивают друг у друга: «В чём пойдёшь?» и обсуждают какие цвета сейчас в моде… Разглядев в толпе Аллу и Аксинью, я подбежала к ним, надеясь, что получу разъяснение всему этому.
- Что тут происходит? - спросила я.
- Ты что, не в курсе? Самое важное событие года для 9 и 11, - ответила Аксинья.
- Акся, она же недавно к нам перешла. Леська, лучше сама посмотри.
И Алла указала пальцем на огромное объявление на доске для информации. Текст был такой: «Внимание! Внимание! 9 и 11 классы просьба срочно сдать секретарю деньги и бланки с заявлениями об участии в конкурсе «Пара года». И не забывайте, что до выпускного осталась ВСЕГО 2 НЕДЕЛИ!!!»
Теперь я всё поняла. Виной всему был обыкновенный ежегодный конкурс за 2 недели до выпускного.
- И что, что-то надо делать? - спросила я у Аллы.
- Ну, если у тебя есть парень, и ты хочешь участвовать, то подавай заявление, и, может, вы выиграете, - ответила она.
- Мда… короче, здесь я «пролетаю»…
- А мы вот с Аллой ещё не знаем, в чём на «Пару года» пойдём. А ты, Леся? - пытаясь перевести тему, спросила Аксинья.
- Не думала. Да и пойду ли я ещё…
- Да ладно тебе, приходи, должно быть весело.
- Зачем мне это?
- Все идут, - не уступала Аксинья.
- Я никого из них не знаю.
- Но ведь нас ты знаешь, мы же идём!
И вдруг я увидела в толпе Стаса, но он был не один, а с … Ритой Крысиной! У меня был шок. «Неужели он её парень», - подумала я.
А в слух сказала:
- Что это он с ней делает?! То есть, кто это с ней?
- Кто? О ком ты? - спросила Алла.
- О Крысиной я.
Алла стала искать в толпе глазами представительницу «РОГа».
- А! Это Стас - её старший брат. Хотя разница у них всего год. Он пошёл в школу с восьми, а Крысина - с семи, но Стас учится в параллельном классе. Видимо, у него не хватает терпения, чтобы видеть и слышать свою сестру где-то ещё, кроме своего дома.
Мне почему-то стало легче. «Слава богу, не парень её», - подумала я.
- Понятно… - ответила я.
И вдруг Стас увидел меня. Он что-то шепнул на ухо Рите и направился ко мне. Меня вдруг затрясло, сердце заколотилось с бешеной скоростью. «Что я ему скажу? А что я скажу девчонкам?!» - вдруг промелькнуло в моей голове.
- Привет, - сказал Стас, подойдя ко мне.
- Привет, - ответила я.
Алла и Аксинья смотрели  то на него, то на меня недоумевающими глазами.
- Как дела? Как кофточка? - спросил Стас.
- У меня и у неё всё хорошо,  а ты как?
- Тоже неплохо, - ответил он, - с кем идёшь на выпускной?
- Я не иду, скорее всего.
- Почему? Приходи! Весело будет!
- Вот-вот, - вмешалась Аксинья, - мы тоже её уговаривали, но она не соглашается.
Тут прозвенел звонок на урок. И вся толпа, находившаяся на этаже, стала быстро подниматься вверх по лестнице.
- Леся! Леся! Пока! - уже убегая, обернувшись, крикнул мне Стас.
Я махнула ему рукой.
- Обещай, что после урока всё нам объяснишь, - сказала Алла.
Я кивнула головой…
Аксинья, по-видимому, была не так терпелива, как Алла. Девушка не могла ждать 40 минут и на уроке кинула мне записку. Развернув её, я прочла: «Откуда ты знаешь самого красивого мальчика нашей школы?» Мои предположения насчёт того, что Аксинье нравится Стас подтвердились. Я написала, то что первое пришло мне в голову: «Его знает моя подруга из Тюмени, я пару раз разговаривала с ним по телефону. Я видела его у неё на фото»…

Глава 6.
Уроки закончились рано. Учитель по французскому языку заболел, и нас отпустили на два урока раньше. День стоял солнечный. Выйдя на улицу, я расстегнула куртку и надела широкие тёмные солнцезащитные очки. На углу школы я вдруг увидела Стаса, который, по-видимому, прогуливал уроки. Он стоял с группой незнакомых мне парней, ярко оранжевые шнурки на ботинках которых сразу бросились мне в глаза. Стас заметил меня, махнул рукой и решил было подойти, но тут появилась его сестричка Риточка. Она, подбежав к нему, начала рассказывать о том, как хорошо, что нас отпустили на два урока раньше и, видимо, решила посвятить его во все планы её дня (как я догадываюсь, то она зачитывала ему список тех магазинов одежды, которые она собирается осчастливить своим приходом). Терпения Стасу было не занимать, и он выслушал её до конца, потом попрощался, сказав, что ему пора. Тем временем я, стоя у киоска и покупая жвачку, обдумывала свои планы на предстоящий день. В голове крутились такие идеи, как, например, сходить в кафе, в музей, в библиотеки записаться,  наконец, просто прогуляться по парку, но они меня, честно говоря, не привлекали. И вдруг я за своей спиной неожиданно услышала: «Привет». Вздрогнув от неожиданности, я оглянулась и увидела Стаса.
- По-моему, мы с тобой сегодня уже здоровались, ведь так?
- Ну, да, - немного смутившись, произнёс Стас.
- Ты что-то хотел? - спросила я у него.
- У тебя какие на сегодня планы?
- Я вот ещё размышляю над ними, а что?
- Я подумал, может, совершим обещанную мной экскурсию?
Я задумалась. Либо этому мальчику что-то было от меня надо, либо он ко мне «неровно дышит». Вероятнее всего было второе. И тут я вспомнила Сашку Солнцева. Как он там без меня в Тюмени? А вдруг у него есть девушка? Нет, он не мог бы так со мной поступить. А что, если мне начать встречаться со Стасом? Хорошая идея. Да и кто вообще сказал, что на двух стульях не усидишь, за двумя зайцами…? Ведь попробовать-то можно… Хотя это будет нечестно по отношению к Сашке. Но ведь я всё-таки девушка, а у нас другое  миропонимание, отличное от миропонимания молодых людей, и мы не видим в этом ничего странного, поэтому я согласилась:
- Хорошо. Куда пойдём?
- Я предлагаю начать экскурсию с посещения пиццерии. Я угощаю.
- Хорошая идея, - ответила я.
И мы пошли. По дороге Стас рассказывал мне совсем не о своём городе, а наоборот, расспрашивал меня о Тюмени, о том, как я там жила. Я рассказала ему про всех и про всё, кроме Сашки (об этом я решила умолчать), но ему нужно было, по-видимому, знать всё:
- А у тебя в Тюмени был парень, - спросил Стас.
- Да так, встречалась с одним, но ничего особенного…
- Знаешь, по твоим рассказам ты очень похожа характером на мою взбалмошную младшую сестру. Кстати, ты должна её знать, она учится в твоём классе. Рита Крысина зовут.
- Да-да. Я знаю её. Тебе с ней не очень-то повезло… Но я и правда была похожа на твою сестру характером, но сейчас всё изменилось…
- Надеюсь, в лучшую сторону?
- Конечно, хуже было меняться некуда.
Стас сделал вид, будто бы этого не слышал.
После пиццерии мы пошли по улице в сторону фонтана. На площади, названной Стасом «Театралкой»; было довольно многолюдно, особенно возле фонтана. Усевшись на лавочки, жители города Кирова в возрасте, примерно, от пятнадцати до двадцати пяти лет поглощали сухари и чипсы, запивая всё это хмельными напитками. По самой же площади катались, распугивая голубей, маленькие дети на маленьких машинках, вообразив себя взрослыми водителями. Некоторые из них, было, наезжали на прохожих, гуляющих по площади, но их бдительные мамаши, бывшие всегда начеку, сразу подбегали к своим чадам и крутили маленькие рули, и маленькие машинки поворачивали в сторону от испуганных прохожих. На всей театральной площади было очень явно заметно присутствие лошадей, поэтому людям приходилось лавировать, выбирая маршрут, пройдя по которому они не испачкают себе обувь. Я решила, что мне здесь явно не место, поэтому предложила Стасу отправиться куда-нибудь в другое место. Он решил показать мне парк возле цирка. Надеясь, что там мне представится картина лучше той, что я наблюдала на площади, я согласилась.
В парке возле цирка было довольно мило, там были карусели, довольно большой парк со множеством скамеечек и даже небольшое озеро, в котором плавали утки. Стас постоянно предлагал мне прокатиться, но после «Диснейленда», в котором я была, когда ездила с родителями на выходные во Францию, садиться на карусели города Кирова у меня не было желания. Но зато мы хорошо погуляли по парку и вдоволь наговорились.
После того, как мы пронаблюдали за тем, как солнце заходит за горизонт, я вдруг подумала о времени. С ужасом заметив, что забыла дома мобильный, я спросила Стаса, который час. Было десять вечера. Примерно представляя, какие слова мне придётся услышать от родителей, я сказала Стасу, что мне пора домой. Он проводил меня только до остановки, так как жил рядом, и я пожалела парня, не заставляя его провожать меня до дома.
Подходя к двери квартиры, приготовившись услышать любые слова в свой адрес, я нажала на кнопку звонка, но мне никто не открыл. Я нашарила в кармане ключи и отперла дверь. Войдя в квартиру, я заметила на тумбочке записку: «Леська, мы с папой ушли в ресторан. Вернёмся к одиннадцати. Еда в холодильнике. Покушай. Целую. Мама». «Вот повезло!» - подумала я…
На следующий день, войдя в школу, я встретила Крысину с её свитой.
- Олесенька, я пока тебя просто предупреждаю: больше не подходи к моему брату, - сказала Рита.
- А то что? - ответила я.
- А то никакой пластический хирург тебе не поможет. Тебя изобьют так, что родная мама не узнает.
- Это ты что ли меня бить-то будешь?
- Не я, найдётся кому, поверь мне.
- Правильно. Разве ты сможешь меня ударить, ты и драться-то не умеешь, да и маникюрчик свой побоишься испортить. К тому же ты не сдержала своё обещание: прошло уже три недели, а я всё ещё тебя терплю, хотя ты обещала мне, что через неделю, после того, как я тебя увидела, я отсюда уйду. Обещания не сдерживать нехорошо. Неужели, Риточка ты настолько негуманная и тебе меня не жаль?
Рите ничего не нашлось мне ответить, и я развернулась и ушла...

Глава 7.
Остался день до конкурса. Как вы уже поняли, я до него дожила, гуляя со Стасом. По-видимому, он поговорил со своей сестрой, и она больше не приставала ко мне по поводу него, но моральное давление с её стороны я никогда не переставала ощущать на себе. Стас мне очень нравился и, по-моему, до того, чтобы мы встречались, оставалось только дождаться его предложения, к которому я была уже морально готова. Разумеется он предложил мне пойти с ним на выпускной и поучаствовать в «Паре года». И вот я пришла домой после дневного обхода по магазинам, купив просто «суперское» платье, от красоты которого все должны были просто сойти с ума. И тут позвонил Сашка Солнцев.
- Алло, Леська, привет. Как у тебя дела? Ты так и не позвонила мне. Может быть, у тебя что-то случилось? - раздался в трубке голос Солнцева.
- Привет. У меня всё хорошо. Мне некогда было тебе звонить, как-то всё не до того, - ответила я.
- Я ждал твоего звонка.
- Ну я не позвонила, и что с того, - повышая тон голоса, сказала  я.
- Да нет, ничего. Ну если у тебя всё хорошо… тогда пока.
- Подожди…
- Что?
- …Как там Светка.
- А, Вострикова. У неё опять новый парень.
- Значит, у неё всё хорошо. Ладно, пока.
И я повесила трубку. Мне не хотелось с ним разговаривать. Я была вся в предвкушении завтрашнего дня…
Утро следующего дня у меня началось в семь. В одиннадцать я должна была уже быть у «Алых парусов», где и будет проходить наш выпускной. Хотя был конец мая, на улице было пасмурно, дул сильный ветер, и, кажется, дождик собирался… Несмотря на это, я быстро встала с кровати, скушала йогурт, надела своё шикарное платье, взяв сумочку и зонтик, побежала в салон красоты, где просидела три часа, пока мне делали не менее шикарные, чем моё платье, причёску и макияж.
Выйдя из салона, я увидела, что на улице шёл сильный ливень. Тёмные облака затянули всё небо, на котором уже сияла молния. Увидев впереди несущийся на большой скорости ПАЗик, я на шпильках поспешила на остановку. Запыхавшаяся и слегка растрёпанная, я долго искала в сумочке кошелёк, но вскоре выяснилось, что я забыла его в салоне красоты. Благо, автобус ещё не поехал, и я поспешила из него выйти. Добежав до салона и забрав свой кошелёк, я снова направилась на остановку. Я взглянула на часы и заметила, что уже пять минут двенадцатого, но хорошо, что мои часы спешат на пятнадцать минут.
Вот так с приключениями я добралась до входа в «Алые», где толпилась вся параллель девятых классов, по внешнему виду которых можно было подумать, что здесь проходит конкурс красоты, а не выпускной. Особенно забавно выглядели девушки. Была бы их воля, они бы не отлепляли от своих платьев ценники. Я пыталась разглядеть в толпе Стаса, но всё было тщетно. И я шагнула в поток толпы, ринувшейся внутрь через открытые, наконец-то, двери, в надежде, что там его встречу. Я была права. Войдя в здание, я увидела Стаса, но… он был не один, а в обнимку с какой-то девушкой. Увидев меня, он улыбнулся, махнул мне рукой и поспешил подойти со своей спутницей.
- Привет, Олеська, - радостно сказал Стас, - это Лена. Она очень хотела участвовать в конкурсе, но ей было не с кем, и я согласился. Ты же не будешь против?
«Тоже мне, мистер «Добрая душа». Я ему это не прощу. Увидел первую вертихвостку, и сразу к ней. Хотя, он же мне ничего не обещал…» - подумала я, а сказала:
- Конечно, я не против. Удачи вам.
- Ты будешь за нас болеть? - мило спросила Лена, пытаясь подлить масла в огонь.
Но я сумела себя сдержать, чтобы ей не напинать:
- Конечно, - сказала я и мило ей улыбнулась.
- Ну, мы тогда пошли готовиться, - сказал Стас, - спасибо, Леська, за понимание. Я знал, что ты - супер.
И они ушли. Внутри я кипела. Меня переполняли чувства ненависти к Стасу и обиды на весь мир.
Тут я увидела одну из своих одноклассниц, которая, как и большинство, звалась «середнячок». Для меня эта девочка была абсолютно неинтересна (а тем более в тот момент, когда в душе у меня «бушует ураган»), что она есть, что её нет, мне всё равно. Я с этой девочкой общалась на уровне: привет – пока - и воспринимала её, как неотъемлемую, но лишь часть, коллектива, в котором я работаю (тем более дружеских чувств я к ней не питала), как говорится, есть друзья, есть враги и есть одноклассники. Эту девочку звали Лилия, или просто Лиля (почему-то, когда я слышу это имя, то мне представляется кувшинка, которая растёт в болоте).
Лиля, увидев меня, подошла, так как была в гордом одиночестве:
- Привет, Олеся! Здорово выглядишь!
- Спасибо, ты тоже, - ответила я, но видимо это произвело впечатление, равносильное тому, если бы я сказала ей, чтобы шла она подальше, откуда пришла.
- Ты себя неважно чувствуешь, - сказала Лиля с некой тревогой в голосе.
- Да нет, всё замечательно, - ответила я, стараясь улыбнуться, но по виду Лили было ясно, что ответ её не удовлетворил, и улыбка не помогла.
Но за что я после этого не питаю к ней ненавистных чувств, так это за то, что она сразу отошла обратно в свой угол, «сделав мне ручкой».
Я поняла, что на моём лице было написано: «Попадись мне сейчас кто-нибудь - разорву в клочья!»
Я отсидела официальную часть с трудом, а ещё меня даже хватило на пятнадцать минут конкурса, но больше я не могла там находиться, я задыхалась от всего, от всех этих людей, мне было больно смотреть на то, что они счастливы, мне хотелось уйти куда-то далеко-далеко, спрятаться там, чтобы никто меня не трогал. За этот месяц я так от всего устала, как не устала за всю жизнь. Видимо пришло время платить по счетам, но плата была слишком высока. Я хотела слишком многого: всего и сразу, но это было невозможно. И я решила, что мне будет легче, если я уйду. Схожу прогуляюсь под дождём, кроме него, меня здесь никто не поймёт.
Выйдя на улицу, я увидела, что дождь кончился и выглянуло яркое солнце. Его лучи отражались в лужах, которые дождь оставил после себя. В воздухе пахло свежестью. С жадностью глотнув эту свежесть, я зашагала вниз по аллее. Я ушла. Ушла ото всех. Ушла прочь от проблем. Ушла в свой мир, где нет фальши, где всё настоящее, не на показ, где не нужно было никому натянуто улыбаться, а в душе говорить гадости. Я ушла в мир, где мне рады. Рады искренне…
Дома меня уже ждали, хотя я и сказала, что вернусь поздно.
- Хорошо, что ты пришла. Мы не хотели тебе звонить, отрывать тебя от веселья, - сказала мама, открыв мне дверь.
- А зачем мне нужно было звонить? Что-то случилось?
- Мы хотели сказать тебе вчера, но у тебя же сегодня выпускной. Мы не хотели омрачать тебе его, - вмешался папа, - дело в том, что фирма, с которой мы заключили здесь контракт и вложили в неё все деньги, оказалась нелегальной. Поставщики материала исчезли, а с ними и наши деньги. Придётся продать квартиру и переехать в район попроще. Мы с мамой найдём работу. Всё будет хорошо. Не переживай.
Около трёх минут я не могла ничего сказать. В моей голове не было ни единой мысли. Ни одно слово не вертелось у меня на языке. Я не знала, что сказать. Я не верила ничему, мне не хотелось верить.
- Мы банкроты? - наконец-то произнесла я.
- Да, - вздохнув, ответил папа, - у нас больше нет денег. В это дело были вложены все деньги и вся недвижимость, которая принадлежала фирме и, выходит, мне. Осталась, слава Богу, наша квартира в Кирове, но её придётся продать и купить попроще. Квартиру в Тюмени я тоже заложил.
Я не хотела это слушать, развернулась и ушла к себе в комнату, легла на кровать под одеяло и долго-долго плакала. Папа стучал в дверь, но я не открывала.
Пролежав около часа под одеялом, я начала убеждать себя, что всё, что не делается - всё к лучшему. Но у меня ещё остался Сашка, который меня любит и которого мне сейчас так не хватает.
И я ему позвонила.
- Алло, - раздался в трубке голос…Светки Востриковой.
- Светка! Это ты?! Привет! Я так-то Сашке звонила, а не тебе. Я номер, по-моему, перепутала…
- Приветик, Леська! Да нет, не ошиблась ты. Я позову его…
- Привет, - сказал Сашка, - Ты знаешь, тут такое дело, в общем мы со Светкой встречаемся.
- Что?! - прокричала я в трубку, - ты с ума сошёл, или вы меня разыгрываете?!
- Нет, Леська, прости меня, но…
Я не дала ему договорить и бросила трубку.
Я обхватила голову руками. Мой взгляд стал бегать по полу, будто искал чего-то. Я закрыла глаза. «Нет. Такого не может быть. Я сплю! Точно! Я просто сплю. Сейчас закрою глаза, потом открою и проснусь, и всё будет хорошо», - подумала я. Так я и сделала. Но ничего не изменилось. Я по-прежнему сидела на кровати с телефоном в руках.

 Глава 8.
На следующий день я пришла в школу, как ни в чём не бывало, но все, что произошло накануне очень на меня подействовало, и я вдруг решила, что с меня довольно: «Люди! Вы думаете, вам всё позволено? Забавный вы народ! Вы все, каждый из вас, ошибаетесь. Да-да. Вы наивно считаете, что я ничего не стою, да? Вы думаете, что меня можно вот так просто взять и растоптать, так просто  взять и сравнять с землёй? Думаете, что вы чем-то лучше? Забавные вы… А что будет, если я вот так возьму, да и наперекор, а? Что тогда? Вы скорее удивитесь. Вы скорее подумаете: «Как это она так? Как это она против всех? Нас же больше! Мы же…» Или, как там, у Грибоедова:  «Да как вы! Можно ль против всех! Да почему вы? стыд и смех». А что, что вы? Вы - «куда ветер дунет»... Вы не имеете своего мнения! Все не имеете! Да, трудно быть собой, легко – одним из стада, раствориться в общей массе, не оставив и следа… Но найдётся такой, особенный, наверно, который поведёт всех вас, один поведёт, будет диктовать, что хорошо, а что плохо… Найдётся. Но и на таких найдётся своя управа. Вам наплевать на меня? Что ж, это, по крайней мере взаимно…» - не выходило из моей головы.
Я иду по школе. Поднимаюсь на этаж. Мимо них всех.
На встречу мне выбегают Алла с Аксиньей:
- Привет, Леська! Как вчера повеселилась?
- Отлично. Лучше всех, - без особых эмоций ответила я.
Они даже не видели меня вчера. Им не важно было, когда я ушла. Им вообще на меня наплевать. Но разве я их виню? Нет, конечно.
- А вы, девчонки, как вчера повеселились? - из вежливости спросила я.
- Да мы с Аксей вчера не ходили, предпочли толпе людей комедию по DVD и попкорн, - ответила Алла.
Вот ведь, а! Оказывается, их вообще там не было. Опять я ошиблась.
- А мы, кстати, с Аксей будем в олимпиаде по английскому языку участвовать. Это единственный наш шанс задержаться в этой школе.
- Почему единственный? - спросила я.
- Если ты входишь в десятку лучших, то не платишь за обучение, а ведь у нас с Аксей не такие богатые родители, как у всех других в этой школе и у тебя, и нам приходится… Ведь школа-то самая престижная в городе.
Сердце у меня вдруг заколотилось. А как же я? Переходить отсюда я точно не собиралась. Значит, мне тоже придётся?.. Но девчонки были как-никак отличницы, а я…
- Девчонки, а мне можно тоже? - суетливым голосом спросила я.
- Можно, конечно же. Всем можно, кто хочет, но тебе-то зачем? У тебя же…
- Я тоже хочу себя в английском попробовать. Давно его мечтала выучить, да и в олимпиадах ни разу не участвовала.
- И как ты собралась участвовать, ты же в английском, извини, конечно, но не «бум-бум», - Алла демонстративно постукала себя по голове.
- Алла, пусть её твой братик двоюродный потренирует, он как раз из Лондона вернулся. Мы-то знаем английский, а Леська… Пусть тоже… Жалко тебе, что ли?
Братик? Звучит заманчиво… Думаю, он симпатичный…
- Да нет, конечно, главное, чтобы он согласился, - сказала Алла.
- Я, главное, согласна, а уж его мы уговорим… - прищурив глаза, сказала я.
Прозвенел звонок на урок.
- Ладно, пора на химию. Я сегодня позвоню тебе, если он не захочет, а если захочет, позвонит сам. О`k? - сказала Алла.
- Ага, - я кивнула.
На литературе мы проходили очень скучную тему. Я даже и название-то её не запомнила. Приходилось сидеть и делать умное лицо, будто бы всё понимаю, а на самом-то деле… Да, так уж повелось, если учитель спрашивает, всё ли понятно, ученики обычно всегда кивают, хотя в голове у большинства полное не понимание. Забавно, почему так? Может быть, потому, что скучно слушать всё по новой. Но ведь главное - понять материал, а выучивание и нахождение в голове полочек для новой информации - это личное дело каждого из учеников. Если он сам понимает, что ему это нужно - выучит, а не нужно - практически никто из учителей  не способен заставит его выучить. Главное в такой ситуации - убедить нерадивого ученика, что это нужно ему, как воздух. Некоторые даже не задумываются, нужно ли им всё это запоминать. Они думают так: «Задали, значит выучу». Их в средней школе довольно немного. Обычно, это отличники… Ладно, хватит об этом.
Как я уже говорила, на литературе было очень скучно. Альбина Леопольдовна рассказывала биографию какого-то выдающегося писателя. А я… я смотрела в окно на майское солнце, которое ярко-ярко светило. Достав зеркальце, я начала играть с солнечными зайчиками и в то же время думала насчёт олимпиады по английскому языку. Моей первой в жизни олимпиаде. Подумать только, какой-то месяц назад я бы ни за что не поверила в то, что  буду участвовать в олимпиаде, да ещё и по английскому, в то время, как я еле-еле вытягивала его на «3».

Вечером раздался звонок. Решив, что, наконец звонит Алла и просит прощения за то, что её брат не сможет со мной позаниматься, я взяла трубку.
- Алло, - сказала я.
- Здравствуйте, а Олесю я могу услышать? - раздался в трубке мужской голос.
Я, честно говоря, испугалась.
- Это я. А кто это?
- Меня зовут Максим. Я брат Аллы, - ответил он.
- Да? Очень приятно.
- Мне Алла сказала, что ты хочешь позаниматься английским? Я готов тебе помочь.
- Я очень рада, спасибо тебе большое. Когда ты сможешь?
- …У меня много свободного времени. А когда тебе удобней?
- Может в воскресенье, часиков в шесть вечера.
- Хорошо. Записывай адрес.
- Значит до воскресенья? - сказала я.
- До воскресенья. Пока.
- Пока.
Я повесила трубку.

Глава 9.
В воскресенье я пришла по указанному адресу. Дверь мне открыл довольно милый молодой человек, крепкого телосложения со светло-русыми кудрявыми волосами, карими глазами и удивительной обезоруживающей улыбкой.
- Привет, сказал он, - ты Олеся, да?
- Угадал, - я улыбнулась ему в ответ.
- Ну проходи, - он указал рукой в сторону комнаты, которая находилась в конце довольно тёмного коридора.
Я прошла. Максим последовал за мной. Открыв дверь в его комнату, я ощутила очень сильный запах благовоний. Максим включил свет. Я оглядела комнату: повсюду было очень много свечей разных форм, размеров и цветов, на стенах были развешаны британские флаги, соседствующие с портретом В.В.Путина, на полочках множество сувениров из Лондона и книжек на английском языке, над кроватью - картина, на которой изображён  Биг Бен, небольшие флажки с надписью Oxford, а у кровати милый коврик, изображающий $100.
- Да у тебя тут музей можно устраивать, - сказала я, разглядывая сувениры.
Максим засмеялся.
- Из этого всего я купил только коврик - самая, по-моему, полезная вещь. Здорово начинать день с ощущения чего-то мягкого. А почти всё остальное подарили мои друзья из Англии. Я недавно оттуда вернулся, поступал в Оксфорд на исторический факультет.
- И как?
- Поступил. Не без громадных усилий и связей, конечно, но цель оправдывает средства.  Через пару месяцев поеду учиться, хотя только недавно приехал. Я четыре года учился в Англии … С чего начнём? - спросил Максим.
- С английского, конечно же, - ответила я.
- Для начала сделай вот этот тест, мне нужно знать, с чем мне придётся столкнуться, - он протянул мне листок бумаги с печатным текстом. Если честно, то на нём я нашла только 2 знакомых слова, да и то это были предлоги in и near…
Мне вообще Максим показался очень странным парнем: в комнате у него кругом - Великобритания, на футболке китайские иероглифы, на столе диски, на которых красуется надписи «Lacrimosa», «Наутилус Помпилиус», «Агата Кристи» и… «Массква», на угловом столике стоят иконы, а рядом лежат книги по феминологии, нумерологии и криптографии…
В последнее время я очень много и часто думаю. Просто сижу и думаю. Меня начала даже волновать жизнь других, их чувства и эмоции. Я пытаюсь заглянуть в глубину человека, а не соскребать с поверхности, не «кушать» то, что он пытается «скормить». Так я точно больше узнаю о человеке. Я сужу по себе. Раньше даже не задумывалась, что я за человек. Все воспринимали тот видимый образ, который хотели воспринимать. Он им был удобнее, что ли. Зато сейчас за тем же улыбающимся созданием скрывается что-то невероятное, что-то явно новое и единственное в своём роде, неповторяющееся. Зато снаружи-то ничего ведь не изменилось, всё по-прежнему: те же джинсы за $200, та же кофточка за $100 и пр., хотя им особого внимание я уже не уделяю. Ношу лишь для того, чтобы не быть подобной Еве. Ведь главное-то внутри. Как хорошо было бы читать чужие мысли… хотя, должно же быть у человека что-то своё, которое никому нельзя открывать. Жесты, мимика уже довольно хорошо изучены, по ним можно читать человека, что и делают наиболее любопытные (эх оно, человеческое любопытство!). А вот мысли… Из них, из всех человек выдаёт другим лишь микроскопическую частичку всего того, что «в его мозговых сундуках»…
Я вдруг пристально посмотрела в глаза Максима. И спросила:
- А что у тебя в голове? Что ты за человек? А?
Он заметно смутился. Он довольно не глупый парень (как-никак в Оксфорд поступил), и он правильно понял мой вопрос, и если захочет, то ответит, а если не захочет, отшутится, что он и сделал:
- В голове у меня Биг Бен. Представляешь? Универсальный будильник, между прочим.
И засмеялся. Я тоже улыбнулась, сделав вид, что удовлетворена ответом.
- На чём мы остановились? - спросил он.
- На временах, - со вздохом ответила я.
- Продолжим?
- Пожалуй, я пойду домой, - вставая, сказала я, - мне пора, - я посмотрела на часы, маленькая стрелка которой начала приближаться к цифре 10, - уже поздно.
Незаметно пролетело время. Мы занимались уже 4 часа, а показалось, будто 5 минут.
- Ах да, извини, я тебя задержал, - мельком взглянув на настенные часы, сказал Максим, - что-то совсем забыл про время. Тебя проводить?
- Нет, спасибо, на улице ещё светло, я сама дойду.
Я направилась к двери.
Максим вдруг схватил меня за руку.
Вздрогнув, я обернулась.
- Ты наверняка подумала, что я не хочу отвечать на твой вопрос, - глядя мне куда-то в переносицу сказал Максим.
- Я тебя понимаю, я ведь…
- Нет, ты не понимаешь меня, - перебил он. Максим явно нервничал, его пальцы, державшие мою руку, стали влажные от пота.
- Я однажды  открылся человеку, а он, точнее она, меня предала вместе с моим лучшим другом.
Я вспомнила Сашку. Ведь он тоже меня предал, и Светка… Но ведь Саша по сути для меня ничего не значил, но Светка ведь была моей лучшей подругой.
- А меня парень бывший с лучшей подругой.
Он отпустил мою руку, и я ушла…

Глава 10.
Дни тянулись очень медленно. Вероятно, причиной тому были экзамены. Каждый день был похож на предыдущий: встаёшь рано, пишешь билеты, попутно учишь, в небольших перерывах принимаешь пищу, в концу трудового дня (а точнее, глубоко за полночь) принимаешь таблетку, которая будто бы спасает от головной боли, выпиваешь ромашковый чай и ложишься спать с мыслью о том, что именно будешь учить завтра, а с утра просыпаешься от омерзительного звука будильника, и всё по новой… Чего-то явно не хватало. Новых ощущений, что ли… Мне было очень плохо, даже не знаю, почему. Вроде бы, чего ни коснись, всё в порядке, за исключением, разве что моего окружения, да и это временно. Просто я не видела в жизни чего-то такого особенного, ради чего стоит жить с улыбкой на лице. Стала почему-то всё чаще задаваться вопросом о смысле жизни… Некоторые считают, что смысл в том, чтобы найти свою «половинку», но вдруг она окажется в Австралии или на Северном полюсе? На человеке же не написано, что он - тот, кого ты ищешь. Вернее будет принять: «Судьба и за печкой найдёт». Да, верно, судьба - значит, судьба, а уж если не судьба, значит… Другие считают,  в том числе и Коэльо, что смысл - в том, чтобы исполнить своё предназначение, но ведь кто скажет, какое оно. А вот Светка всегда говорила, что жизнь создана для радости и для удовольствия. Я и сама раньше так думала, но сейчас очень в этом сомневаюсь…
А Максим оказался очень хорошим человеком. Немного неординарным, правда. С виду он кажется типичным «заучкой» (так его охарактеризовала его сестра), но если «покопаться» у него внутри об этом явно не скажешь. Просто везде приходится вести себя, как полагается: на учёбе он один - исполнительный и дисциплинированный, а с друзьями можно и «отрываться» и совершать разные неординарные поступки, узнав о которых Оксфордские учителя бы сказали, что это сделал кто-то, но уж точно не их русский ученик Максим. Макс по характеру совсем не похож на свою кузину. Алла - она беззаботная, живёт, кажется где-то между небом и землёй, а Максим - он не такой. Максим - земной в прямом смысле этого слова. Он постоянно о чём-то думает, просчитывает свои действия заранее. Ему довольно сложно принимать какие-либо решения. Он и шагу не сделает, пока его не обдумает много-много раз. Мы с ним очень сдружились. Он постоянно подпитывал меня новой информацией. Максим - очень умный человек, начитанный. Я ещё его ценю за то, что он не показывает своё превосходство над другими, а говорит, что не такой уж он и особенный и что каждый - особен по-своему и не найти двух внешне и внутренне одинаковых людей, и за это нужно ценить каждого. Максим - как говорят, «верняк». Я могу ему рассказать абсолютно всё (да и рассказываю), понимая, что об этом больше никто не узнает. Ещё он всегда говорит мне правду. А друг, по моему мнению, друг - это тот, кто всегда говорит правду, независимо от того, какая она. Да и с английским он мне очень помог. Я и не думала, что этот язык мне так легко дастся. Благодаря Максиму, уже через неделю наших занятий я готова была поспорить с тем, кто сказал бы, что мой родной язык - русский. И, разумеется, его заслуга в том, что на олимпиаде я вошла в десятку и могла не думать об оплате за школу целый год. Алла с Аксиньей тоже вошли, чему я не удивилась.
Рита с того момента стала реже ко мне цепляться из-за того, что ей не приятно со мной учится. Не перестаю убеждаться, что причиной этому была нездоровая конкуренция. Она с первого момента решила, что я целюсь занять её место и испугалась, увидя сильного претендента (будто бы не могла поступить по-умному и со мной подружиться, хотя, куда ей до ума…). Теперь Рита старается со мной не связываться, даже избегает иногда, видимо потому, что словарный запас у неё слишком ограничен, и в него входят только марки модных фирм, кутюрье и прочая ерунда, и она довольно часто не находит, что мне ответить, хотя первая начинает свои нападки. В основном они всегда одинаковы: «Ой, наша мисс Идеальность опять сделала домашнее задание и опять всё выучила. Не хотела бы, Лесенька, умом-то поделиться?» «Я бы с удовольствием поделилась с тобой, Риточка, но это бесполезно. Тебе уже ничто не поможет». После этого её выражение лица говорит: «Мда…она, видимо, решила, что это смешно», и Рита сразу пишет записки своим «хвостикам», и они, конечно же, начинают смеяться (как же без этого). Да, Рита никуда без своих подружек. Я её называю «мышь», а её подружек «хвост», и если вдруг увижу её в гордом одиночестве (хотя такое бывает крайне редко) обязательно спрошу: «Мышь, куда свой хвост дела?» И опять я вижу знакомое выражение на её лице (такая уж она предсказуемая). Мне, если честно, не очень приятно с ней постоянно пререкаться, но «с волками жить - по-волчьи выть».
Я могу сказать, что природа изрядно устала создавать идеальные черты Ритиного лица – на ум времени и сил не хватило. А вот в Тюмени в параллельном классе со мной училась очень красивая девочка. Её звали Таня. Входив в число «верхушки», она часто со мной пересекалась. Пообщавшись с этой девочкой, я поняла, что ума в ней больше, чем в среднестатистическом «золотом медалисте», но виной её троек была банальная лень. Учителя ругали её за то, что она сама виной тому, что пропадает её ум. Таня это понимала, но, уйди она в учёбу, о месте на «верхушке» ей пришлось бы забыть. «Нельзя два горошка на одной ложке», как говорит пословица. Пришлось выбирать. И она выбрала статус… А Стаса я каждый день вижу с новой пассией, но мне уже всё равно. Обидно, конечно, немного, что он со мной даже не здоровается, хотя, если подумать, то мне наплевать…

Глава 11.
В суматохе дней я совсем забыла о выпускном. Да и, если подумать, было бы, о чём забывать. Но я решила сразу, что пойду только на официальную часть, а потом уйду гулять, и чтобы никто меня не беспокоил. Да, именно так я и сделаю. Но, думаю, всё равно принарядиться для официальной части не помешало бы. Но есть одна небольшая неувязочка: на это просто и банально нет денег. А где их люди берут? На работе. А у моих родителей, надеюсь только пока, работы нет и не предвидится. Получается, что в этом году Юдашкин наконец-то отдохнёт, а мне следовало бы отправиться какой-нибудь скромненький магазинчик, где и дожидается меня мой выпускной наряд. Но, услышав о том, что мне нужен наряд на выпускной, мама сказала:
- Олеся, ты что?! Даже не думай об этом! Дочка, ты лучше открой свой шкаф и посмотри, сколько у тебя одежды! Тут не на один выпускной хватит!
От таких слов я пришла в ужас. Я не могла понять, как можно надеть что-то из моего гардероба ещё раз и, тем более, на выпускной. Но делать было нечего. С мамой в этой ситуации спорить было бесполезно.
Шкаф я открывать не стала, чтобы лишний раз себя не мучить, а позвонила Максу, что бы сходить погулять, развеяться. Максим был дома и охотно принял моё предложение. После двухчасового разговора по-английски на тему «Как развитие промышленности в России влияет на развитие сельского хозяйства и как в этом плане взаимосвязаны Россия и Англия» я всё-таки решила рассказать Максу о своей проблеме с нарядом на выпускной, на что он мне ответил по-русски:
- Леська, не переживай! Ты когда-нибудь слышала о «handmake»? Из всех твоих нарядов мы тебе сделаем одно такое, которое будет лучше всех, и плюсом - оно будет эксклюзивное, у тебя и всё!
Вообще-то я и так раньше носила только эксклюзивную одежду, но говорить об этом Максиму я не стала.
- Допустим, а кто будет его шить? Ты что ли? - съехидничала я.
- Зря смеёшься, я, между прочим, закончил курсы кройки, шитья и моделирования одежды в Санкт-Петербурге, - с гордостью сказал Максим.
Услышав это, я, мягко говоря, очень удивилась.
- Извини, конечно, но единственный вопрос, который у меня сейчас к тебе созрел - зачем?
На что он, пожав плечами, ответил:
- Не знаю, просто захотелось вдруг, да и нужно было куда-то поступать после художественной школы, либо на дизайнера, либо на модельера. Ты уже знаешь, что я выбрал. Знал, наверно, что пригодится.
Я, конечно, после всего этого была ошарашена, но, поразмыслив, я всё-таки решила, что хуже все равно не будет, и поэтому решила доверить Максу свой выпускной наряд…

Максим уже второй час, запершись в моей комнате, усердно вычерчивал модель будущего платья. Всё это время я сидела в кресле в гостиной, грызла семечки и нервничала. Услышав звук открывающейся двери, я соскочила с кресла и подбежала к Максиму. В руках он держал большой кусок ватмана, скрученный в рулон.
- Алле-е-е оп! Нравится? – Макс демонстративно раскрутил ватман, на котором был изображён эскиз фантастически красивого платья.
Слегка приоткрыв рот от удивления, я спросила:
- И как ты собрался воплощать свою идею в жизнь? Где мы возьмём такие ткани?
- У тебя в шкафу, - не раздумывая, ответил Макс, - некоторые, конечно, придётся заменить, но на платье это никак не отразится. Я пойду, меня швейная машинка ждёт.
Я кивнула головой, ещё не отойдя от шока.

Глава 12.
Вот и настал тот день – день выпускного. Стоял ясный солнечный день. Я пришла в школу в своём прекрасном наряде, но в этот раз причёску и макияж сделала сама. На первом этаже в спортзале собралась вся параллель девятых классов. На сцене настраивали музыку, ставили колонки, а вокруг все бурно обсуждали что-то, доносились отовсюду комплементы (правда, на этот раз они были адресованы не мне), ответные комплементы (мне сразу вспомнилась строка из известной басни Крылова: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку»). На меня же все лишь косились, «проходились» по мне оценочными взглядами, делали недовольные выражения лиц и отворачивались. Тут я увидела в толпе Риту, разодетую, как юная павлиниха. Возле неё крутились её «хвостики», не слишком уступающие Рите в гламурности наряда. Крысина тоже заметила меня и начала «сравнивать с землёй» (в данном случае, с полом спортзала). Я улыбнулась и помахала её ручкой. Рита сразу же отвернулась, сделав такое же выражение лица, каким меня уже успела удостоить большая часть присутствующих в зале. Либо она решила, что пол выглядит лучше меня, либо ей пришёлся не по нраву мой жест.
Сзади ко мне подбежала Альбина Леопольдовна с весьма взволнованным видом.
- Олеся, слава Богу, я тебя нашла! Отлично выглядишь, но сейчас не об этом. Олеся, у нас огромная проблема, девочка, которая должна была закрывать наш концерт слегла с температурой. Леся, выручай, на тебя вся надежда!
Я смотрела на неё недоумевающим взглядом.
- Я ничего не понимаю, причём здесь я и что от меня нужно?
- Я узнала, что ты в школе вполне профессионально занималась вокалом. Песню нужно спеть. Любую, какую знаешь. Ну, разумеется, чтобы она была уместна.
«Вполне профессионально? Она что, издевается надо мной? Кто ей это сказал? Да я и петь-то не умею! Подумаешь однажды спела с девчонками на новогоднем концерте что-то из Britney Spears, но это было абсолютно для меня неожиданно (они меня на сцену вытащили) и уж тем более мной не отрепетировано. Я просто знала текст (перевод текста я, разумеется, не знала), и то, только припев им подпевала. А теперь она хочет, чтобы я спела на сцене, да ещё и одна?! Ну уж нет!»
«Да я и петь-то не умею!» - хотела сказать я, но Альбина Леопольдовна уже вела меня к сцене.
У сцены за компьютером сидел учитель информатики Борис Ильич.
- Какую фонограмму ставить, - не отрывая взгляда от монитора, спросил он.
- А что есть?
- … «Un-break my heart». Знаешь?
- Да! – радостно крикнула я, вспомнив, как мы со Светкой учили её, года три назад у меня дома, а потом пели родителям и спорили, кто поёт лучше. Моя мама сказала, что я, а папа поддержал Светку, после чего я на него очень обиделась и решила даже с ним не разговаривать, но после первого же куска торта, принесённого им, моя обида внезапно испарилась.
Глубоко вздохнув и резко выдохнув, я собралась и пошла на сцену. Меня оглушило громкое вступление песни, доносящееся из колонок. Альбина Леопольдовна дала мне микрофон. Я пару раз легонько стукнула по нему, чтобы проверить работает он или нет и стал петь, по ходу вспоминая слова. После второго куплета я вдруг поняла, что мой микрофон не работает, а перекричать оглушающую фонограмму я не могла. В зале кто-то смеялся, кто-то недоумевая смотрел то на меня, то на окружающих, а кто-то с интересом наблюдал и хотел узнать, что будет дальше.
Меня вдруг «заколотило», руки затряслись, а на лбу и на спине я ощутила капельки пота. В голове не было ни одной мысли о том, что делать. Я стояла, как вкопанная.
Тут я увидела  Риту, держащую провод от микрофона и ехидно улыбающуюся. Учителя информатики за компьютером не оказалось. Как выяснилось позже, Рита сказала Альбине Леопольдовне, отвечающей за концерт и информатику, что их якобы вызывает к себе директор школы Виталий Аркадьевич (который в это время находился в зале) и что она, Рита, любезно соглашается заменить Бориса Ильича на несколько минут.
Народ в зале заметно оживился и начал уже обсуждать ситуацию и спорить, кто расскажет обо всём этом отсутствующим.
Я решила, что надо немедленно что-то предпринять, и подбежала к компьютеру. Выключив музыку, я поднялась обратно на сцену. Все затихли и застыли с выражениями лиц,  говорящими: «Что она ещё собирается делать на сцене после такого позора?»
Времени на разборки не было. Я закрыла одной рукой ухо, чтобы лучше слышать свой голос, а другой принялась выщёлкивать ритм. А потом запела.
Я допела песню, пожелала всем, чтобы их любили и никогда не бросали, и поклонилась.
Наступила гробовая тишина.
И тут где-то в глубине толпы я услышала хлопки ладош. Это хлопала Лилия, потом к ней присоединился ещё кто-то и ещё… и так по цепочке зааплодировали все. Аплодисменты постепенно перешли в овации, а овации в бурное ликование со свистом.
Я со слезами радости сошла со сцены и направилась в уборную поправить make up.

- Да это Крысина всё подстроила! – крикнул кто-то из толпы.
Тут к Рите подбежал директор:
- Это что за дела? Что случилось, я тебя спрашиваю? – громко кричал он, от чего его лицо приобретало бордовый оттенок.
- Это не я, это он сам выпал! – начала оправдываться Крысина,- я вообще тут не причём! Борис Ильич куда-то ушёл, вот я и решила присмотреть, а этот шнур выпал, а что делать я не знаю,- чуть не плача, протянула она.
- Где Ильич? Куда он делся? Ух, я ему! – оглядываясь по сторонам и не сбавляя тона голоса, сказал Виталий Аркадьевич, - А вот и он, лёгок на помине!
- Виталий Аркадьевич, я всё объясню, Рита сказала, что Вы нас  с Альбиной Леопольдовной вызывали.
- Я? – возмутился директор, - Рита, я ничего не понимаю! Объясни, что это за дела? Зачем ты сорвала концерт?
Но Крысина не стала ничего объяснять и выбежала из зала.
Тогда Виталий Аркадьевич попросил учителя информатики исправить микрофон, после чего поднялся на сцену и сказал, чтобы Рите Крысиной обязательно передали, что он, Виталий Андреевич, ждёт её завтра у себя с родителями.

Тут вбежала Рита со слезами на глазах и заперлась в кабинке.
- Что это с ней? – спросила я девчонок, вертевшихся у зеркала.
- Потерпела фиаско, теперь ноет, - без особых эмоций ответила одна из них.
- А может из-за того, что тебе хлопали. Она ж тебя на дух не переносит, - добавила другая.
Я решила сама всё узнать, когда девчонки вышли, и постучала в кабинку.
- Отстань от меня, я… я всем расскажу, что ты – ничто, я всё знаю, это мой отец «надул» твоего папочку, ты и так была никем, а без денег и подавно. А у меня – всё – деньги, власть, друзья! Подумаешь, один прокол! Да завтра я устрою им такой банкет, что они сразу забудут о сегодняшнем инциденте, и всё вернётся на свои места. А тебе, Олесенька, никогда не быть на моём месте, никогда, даже не мечтай! – надрывая связки, кричала Рита.
- Я недавно была на твоём месте. Я также думала, что деньги решают всё, а вот и нет! Важней не деньги, а человеческое отношение! Ты пойми, Рита, деньги приходят и уходят, а люди остаются, и только от тебя зависит, остаются они с тобой или нет. Вот скажи мне, сколько у тебя друзей. Не торопись с ответом. Я спрашиваю, сколько у тебя людей, которые с тобой, помнишь, как в сказке, и в огонь, и в воду, и медные трубы готовы пройти, а не таких, которые сегодня с тобой вместе хихикают, а завтра, узнав, что у тебя нет денег, отвернутся от тебя или даже плюнут в твою сторону. Что молчишь?
Она открыла дверцу и вышла. Тут я увидела, что по щекам Риты покатилась новая «волна» слёз. Она небрежно смахнула её рукой и сказала:
- Пусть у меня и нет таких друзей, но зато у меня есть деньги, а ты теперь живи в нищете со своими друзьями. У меня есть деньги, и не кончатся никогда!
- Никогда не говори «никогда», - тихо процитировала я известную мудрость.
Рита взглянула на меня свысока, резко отвела взгляд и вышла, громко хлопнув дверью…
- Что ж, сейчас её не переубедить. Надеюсь, со временем она повзрослеет, и сама всё поймёт. Надеюсь, у неё всё будет хорошо…
Тут прозвенел мой мобильный. Пришли сразу две sms-ки. Первая гласила, что деньги на моём счету закончились, а вторая была от Макса: «Леська, привет! Как выпускной? Ты извини, я тебя не предупредил, но я и сам только что узнал. Дело в том, что мне нужно срочно лететь в Лондон, но я вернусь, только когда не знаю. Может быть, через год, а может через два… Но не будем загадывать. Мой самолёт улетает через час в Москву, а потом в Англию. Удачи тебе, Леська! Всего только самого наилучшего! Я буду скучать и звонить! Не прощаюсь! Мы ещё увидимся! Пока!
p.s. За Аллой присматривай, она у меня неадекватная временами =) »

Эпилог.
Я вышла из школы и сразу ощутила на себе капли июньского дождя. Тут мне вспомнился тот конкурс в «Алых…», тогда тоже был дождь и тогда же родители сказали мне, что мы - банкроты. «Неужели с дождём связаны самые неприятные моменты моей жизни?!» - подумала я. Но уже сейчас я знаю, что  я ошибалась…
Вдруг за спиной послышался громкий лай. Обернувшись, я увидела, как ко мне бежит огромный ротвейлер очень похожий на моего Джека, а за ним бежит его симпатичный хозяин, чьё лицо мне показалось очень знакомым. Парень кричал на всю улицу: «Стой! Остановись! Рекс! Стоять!» Но собака по-видимому его не слышала. Пёс подбежал ко мне и начал лизать мои руки. Я погладила пса, и он от восторга завилял хвостом. Тут подбежал его хозяин, резко остановился передо мной и почему-то очень смутился и даже покраснел. Наверное, ему стало стыдно за свою собаку или я ошибаюсь?.. И тут я узнала парня:
- Привет, ты ведь, кажется, из моего класса, верно? Виктор, если я не ошибаюсь, - сказала я.
Он приветливо улыбнулся.
- Да, я сидел сзади тебя, рядом с Крысой, то есть с Ритой…
- Милая собачка. У меня тоже пёс есть, Джек зовут. А твоего как?
- Рекс. Так отец назвал, я же думаю, что нет для собаки клички банальнее этой… Олеся, ты мне очень нравишься, - вдруг сказал Виктор.
Я смотрела на него с широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом.
- Леся, я не шучу, ты понравилась мне с первого взгляда, как только ты вошла к нам в класс, и весь год я не мог оторвать от тебя глаз, сидя на уроках, но не знал, как тебе об этом сказать и вот, наконец, сказал…
Виктор говорил очень быстро, смотря то мне в глаза, то на своего пса, сидящего возле меня, то на мокрый от дождя асфальт, и мне казалось, будто он год готовил эту речь.
- Я в мыслях часто представлял этот момент, - продолжал он, - представлял, как признаюсь тебе, подбирал нужные слова, но сейчас они вылетели из моей головы, я растерян и не знаю, что сказать. Я… - тут он вдруг замолчал, взял мою руку, посмотрел мне в глаза и тихо сказал, - я люблю тебя, Олеся.
Из моих глаз вдруг покатились слёзы, а язык будто бы онемел, я не знала, что сказать, просто смотрела ему в глаза и молчала. Первый раз в жизни мне объясняются в любви, ведь Солнцев мне не признавался никогда, он просто сказал: «Давай встречаться» и всё. А тут такое…
Виктор понял, что я принимаю его чувства, но что-то оставляло его в напряжении. Он ждал. Ждал хоть какого-то слова от меня. А я вместо этого я спросила его:
- Ты любишь гулять под дождём?
И ответом мне послужила его улыбка. Тогда я взяла его за руку, и мы пошли вдоль по мокрой от свежего летнего дождя улице…

Так и заканчивается моя история… а может быть, всё ещё только начинается?..

*    *    *

Шурша осеннею листвой,
По парку ты пройдёшь украдкой,
Его старинные загадки
Прочтёшь унылою порой.

Сквозь неопавшую листву
Пробьётся солнца луч игривый,
Гуляет ветерок болтливый,
Весь мир подобен волшебству.

Рожденье нового заката,
Ты встретишь, глядя в небеса,
И вновь придёшь сюда когда-то,
Надеюсь, только не одна.
20.09.06

Сонет

В свой мир тебя пустить я рада,
Чтобы тебя в нём сохранить,
Всё это будет мне наградой
И стимулом, чтоб дальше жить.

Спасаться в нём с тобой мы будем
От зла, от зависти порой,
От бесконечных серых будней,
Храня побег любви младой.

Но правде я взгляну в глаза,
Любовь не может вечно длиться,
Пусть по щеке бежит слеза,
Придётся с этим мне смириться…

… Но по привычке верю чуду
И всё равно любить я буду!
17.08. 06   12:01

*    *    *

И вновь тетрадные листы,
И клетки-сетки синева,   
Рисунок ручкой «лепишь» ты,
И стерпит все его канва.

Под монотонный монолог
К тебе приходит вдохновенье.
И вместо пары внятных строк
В тетради Он… из сновиденья.

Ты тщательно выводишь вновь
Его черты лица простые,
Желая в них вложить любовь.
Но жаль, глаза его пустые.

*    *    *

Романтик – проклятье
Нам данное свыше.
Влюбляемся в локон
И им только дышим.
Мы сами строители
Близких людей,   
Их душ и сердец,
Их мечтаний, идей.
Мы в образ влюбляемся
Сверхидеальный.
И ищем
Аналог его материальный
В том милом создании,
Что все в ожидание:
«Когда разглядят в нем
Другие желания?»       
Но он не имеет
Нам нужный талант   
Как жаль. Или нет?..
Он сам виноват!
И горем убитые,
В поиске вновь,
Мы думаем:
«Где же ты ходишь,
           любовь?»

Тень цвета воробья1 .

                                                          Не оставляя за собой следов,
                                                          Пройти сквозь чью-то жизнь неясной тенью тихо,
                                                          И догореть костром без права на потом.
                                                          Я в чей-то жизни - шрам, я в чей-то жизни - весна,
                                                          И для кого-то - гений, для кого-то - пень
                                                          Но это всё не про тебя, и в твоей жизни я всего лишь тень...
                                                                                                               (гр. «Lumen»)

    Пролог
Моя жизнь не отличается от других ничем. Такая же размеренная, местами динамичная. Вообщем, обычная. Да и я довольно спокойная и обычная. Но ведь когда-то всё это начинает надоедать. Не зря говорят: «В тихом омуте…», дальше всем известно. Вот и мне всё это в один прекрасный или не прекрасный день (судить не мне) всё это порядком наскучило, и тут я, сподвигнутая моей лучшей подругой, решила…   
Так, нет, стоп! Давайте всё по порядку…

    Глава 1.
Громадные лужи отражают свет ещё не выключенных фонарей. Тяжёлые прозрачные, как слеза, капли стекают по мокрым крышам домов. Жухлая листва намокает. Пешеходы в суете смешивают её с вязкой, как патока, грязью. Сильный ветер уносит прочь оторвавшиеся от почти голых ветвей деревьев жёлтые листки, играя с ними, кидая в прохожих…, а те только обороняются раскрытыми зонтиками. Тогда ветер-хулиган злится, силой выхватывает зонтики из крепких рук прохожих. А кто все-таки сумел удержать его, наблюдает за тем, как шалит ветер, придавая зонтам причудливые формы. Но ветер, наконец, успокаивается, приободрённый смехом над неуклюжими пешеходами, а те, в свою очередь, вымокшие, злятся, ругая шалуна…
Тёплый тяжёлый плед согревает, как деревенская печь. Шторы колышет, заплутавшийся в них, сквозняк. Чашка чёрного крепкого кофе остывает на столе. Его аромат постепенно будит сонный организм, заставляет глаза открыться после непродолжительного сна…
Ручьи воды стекают вдоль по мокрому серому асфальту. Спешащие пешеходы, подгоняемые порывами ветра, совершают непроизвольные перепрыгивания образовавшихся «мини-озёр», а, попросту, луж. Проезжающие мимо машины окатывают водой из луж и без того вымокших от дождя пешеходов. Те, продолжая злиться, добегают до уже пытающегося отъехать от остановки небольшого ПАЗика, который переполнен до отказа спешащими людьми. И он, покорно «проглатывая» их, закрывает двери, припираемые изнутри людьми, и неторопливо начинает движение в пелене серого дождя…
Я медленно перевожу взгляд с вида из окна на чашку кофе, допиваю содержимое и в принудительном порядке, без желания выходить на улицу в такую погоду,  отправляюсь на учёбу.

Теперь поподробнее обо мне. Меня зовут Света – обычное имя, мне 16 лет, я учусь в обычнейшей школе. Средней. Учащиеся здесь довольно забавные, со своим скелетом в шкафу, как говорят британцы, и со своими тараканами в голове, как говорят у нас.
Сидела я всегда на первой парте. А на последних сидели, то есть спали те, кто, по мнению большинства считался нормальным. Если ты сидишь на первой парте, то подразумевается, что ты слушаешь учителя, всё понимаешь, учишь…, говоря обычным подростковым языком, ты – ботаник. А на последних партах обычно просто отсиживаются. Друзей у меня не было, так как тех, кто постоянно просил списывать (то же подавляющее большинство класса) друзьями я назвать не могла. Некоторые из них даже, наверно, часто забывали, что я существую. Вспоминали обо мне только тогда, когда им нужно было списать домашнюю работу. Зато надо мной никогда никто не смеялся, меня не обсуждали… потому, как не замечали. Были, правда, две девчонки, которые иногда со мной садились, но это было только тогда, когда больше не с кем было сесть. А обычно я сидела одна.
Зато у меня была моя любимая музыка. Я очень любила слушать пару непопулярных рок-групп, название которых ничего не скажет моим одноклассникам, так как они слушают только модную музыку, независимо от того нравится она им или нет. Почему я выбрала эти группы, не знаю. Просто однажды услышав их песни я поняла, что ритм ударных совпадает с ритмом моего сердца, а тексты наполнены глубоким смыслом. Русские модные поп-исполнители в большинстве своём поют про любовь и всё, что к ней прилагается. И тексты у них одинаковые. Слова одни и те же местами переставили, вот и новая песня готова. Есть ещё одна причина, почему я не люблю слушать песни о любви – я никогда не была влюблена и поэтому просто не понимаю этих песен.
Ещё поэтому же я не люблю День Святого Валентина. Всемогущий создал этот день для того, чтобы одинокие люди острее ощущали своё одиночество. Этот день для меня ничем не отличался от других за исключением того, что приходилось наблюдать, как слегка неадекватных подростки в перемены носятся по школе  с шариками и «валентинками», ища тех, кому ещё не подарили цветное глянцевое «сердечко» и кого ещё не расцеловали. Так как я не относилась ни к тем, ни к другим, то тихо стояла у кабинета, в ожидании, когда, наконец, прозвенит звонок на урок. Я просижу на нём долгих 45 минут, и до того как окажусь дома, включу музыку и окунусь в её великолепие, станет на 45 минут меньше. Думаю, не стоит ли говорить о том, что «валентинок» я не получала и никому не дарила, это и так ясно.

Глава 2.
В этом году к нам в класс пришли три новые девочки. Две из них ничем не выделялись, такие же, как и многие, обычные. А одна была личностью довольно интересной. Вначале в классе её звали Вероника и никак иначе.  Никой её назвали однажды, отчего она жутко разозлилась. Я «за глаза» прозвала её Вероной. Узнав это, она не обиделась на меня, ей даже понравилось. Она в свою очередь «отомстила» мне, прозвав Фотинией. С того времени Вероной её стали называть все, а Фотинией или Фотей только она меня. Антон, наш одноклассник, однажды, обратившись к ней, сказал не «Верона», а «Ворона», так как был обижен на неё за то, что тест по географии она написала лучше него. На что Вероника спокойно сказала: «Никогда больше не называй меня так, а чтобы тебе было удобнее, попрошу тебя впредь со мной не общаться». И больше они не разговаривали до определённого момента, но об этом позже. Признаться, большинство поглядывали на неё искоса и звали черной (не белой) вороной из-за её выделяющейся внешности. Действительно, я тоже заметила, что девушка внешностью напоминает эту птицу: длинные густые чёрные кудрявые волосы, изумрудного цвета глаза. Одевалась она обычно в чёрные брюки спортивного стиля, такого же стиля и цвета сарафан, толстовку. Вероника часто ходила на ночные дискотеки в один модный клуб нашего города.
«Однажды я внезапно поняла, что тьма мне нравится больше, чем свет, - говорила она мне, - ночью я чувствую себя гораздо комфортнее, чем днём. В принципе, я всегда знала, что по натуре я – «сова», так как люблю ложиться спать далеко за полночь. Ещё, раньше я боялась темноты, потому что в детстве мой старший брат говорил, что в темноте водятся разные чудовища. Когда я стала старше, стала, конечно, понимать, что это – сущий бред, но боязнь меня не покидала. Было ужасное чувство неопределённости, неизвестности. А теперь я стала замечать, что довольно уверенно чувствую себя в темном помещении. Я люблю ночь. Поэтому и хожу ночью на дискотеки».
Спустя два-три месяца Верона очень хорошо «влилась» в коллектив, приобрела массу друзей и стала в прямом смысле душой класса… и моей лучшей подругой.

Когда общаешься в кругу людей с примерно одинаковыми интересами, приспосабливаешься к их манере поведения, неосознанно перенимаешь их привычки, вкусы. И когда встречаешь человека, который хорошо вливается в новый коллектив, а у него абсолютно другие взгляды на вещи, и ещё этот человек не боится говорить открыто об этом, то твою программу немного переклинивает. Ты, конечно, понимаешь, что он правильно делает, что не идёт на поводу чужого мнения. Но ты не понимаешь, как теперь себя вести? Выбирать середину?..

Был у нас в классе парень, звали его Антон Царицын. Редкий, признаюсь, человеческий вид. В школу он ходил редко, учиться не любил. Ни история, ни биология, ни химия его не интересовали, французский давался с трудом, но он знал пару длинных умных и красивых фраз (странно, откуда он их услышал, не сам же придумал), которым по гроб жизни был обязан. Когда на экзаменах он вытягивал билет про какого-нибудь деятеля искусства и рассказывал на натянутую троечку, то тогда он «подбивал» свой рассказ фразами типа: «Его вклад в живопись Россия, благодарные россияне никогда не забудут. Память об этом выдающемся гениальном деятеле искусства всегда будет жить в наших сердцах», делал грустное выражение лица, получал пять от тронутых до глубины души преподавателей и спокойно выходил из кабинета.   
Да уж, парень нагим, босым и сирым явно не был. Более того, он был очень богат. Точнее не он, а его родители, с которыми он жил в огромном доме в том районе нашего города, которая в народе именуется Копеевкой (прототипом стала московская Рублёвка, но у нас город не такой большой, как Москва, поэтому и название попроще). В этом районе громоздились коттеджи, построенные по принципу: выше, шире, дороже.
Все знают, что Антон – лентяй, каких белый свет не видывал. Самооценка Антона была слишком завышена, но это не удивительно. Антон однажды не пожелал вытереть за собой доску, так как посчитал - это ниже его достоинства и, заявил, что на это есть уборщица. Пришлось вытирать учителю. Вероника тогда сказала мне на ухо: «Комар уважает лягушку, лягушка уважает цаплю, цапля уважает лису, лиса уважает человека, человек уважает Бога и только Бог никого не уважает».
Однажды у Антона был День рождения. Мне, к сожалению, тоже пришлось «выдавить» из себя пару приятных слов. После чего он, искренне отблагодарив меня, зашагал дальше по коридору, ступая своими новыми скейчерсами по старому школьному полу.
- А ты знаешь, - сказала я Вероне, - у твоего «любимого» Антона сегодня День рождения.
- У него День рождения? – удивилась она. - Что-то ни флагов на улице, ни сообщения по телевидению.
После чего мы вместе засмеялись.
А однажды он подошёл к одной девчонке из параллельного класса (Верона была тому свидетельницей) и сказал: «Я наблюдал за тобой семь дней и пришёл к выводу, что ты меня достойна. И с этого дня мы будем встречаться». Девчонка была вне себя от счастья и, разумеется, согласилась. Какая девчонке в нашей школе, интересно, откажется встречаться с Царицыным, даже, если не больше недели (что бывало в исключительных случаях, когда девушка ему ну уж очень нравилась).

Кира, бывшая девушка Антона, сказала Вероне, что она может ходить с ней, тем самым быть в элите школы, но Вероника отказалась, ответив, что лучше будет ходить одна, чем за кем-то бегать, тем более за такими людьми, как она, Антон и ещё некоторые подобные личности. Кира сделала вид, что это её не задело и, сказала, что она без труда найдёт себе «девочку на побегушках», и что на Вероне «свет клином не сошёлся». Верона пожелала ей удачи и… на том разошлись. Сейчас я считаю, что она поступила правильно, и соглашусь с Генри Уиллером Шоу, слабого человека лучше иметь своим врагом, чем другом.
Кира на неё с того момента сильно разозлилась, а уж если Кира точит клыки, то и вся «золотая молодёжь» школы тоже, а за ними и все их «всюду сопровождающие». Вообщем, выходит, что нормально с нами общались только 3-4 человека из школы. Но мы всё равно не входили в круг их близких друзей, поэтому кроме нас самих у нас с Вероной никого не было, и мы стали очень близкими подругами.

Глава 3.
Самые лучшие друзья, по моему мнению, приобретаются в юном возрасте, и остаются  во взрослой жизни. В раннем детстве ещё не так развито чувство зависти, корысть. Ведь какая в детстве может быть выгода от друга? Ну, конфеткой поделиться или ещё какие-нибудь мелочи. Дети очень много времени проводят вместе: детский сад, гуляния… Они успевают сродниться. Младшие школьники тоже ещё не сильно загружены и обременены заботами, проблемами, и они находят большое количество времени на друзей.
Подробнее хотелось бы поговорить о подростках. В этом возрасте главное – не растерять тех друзей, которые уже есть, и аккуратно приобретать новых. Чтобы не потерять друзей в подростковом возрасте, нужна победа. Победа над собой, а не над ними. Победа над своим организмом, который переживает не самое лучшее своё время. Подростки агрессивны, вспыльчивы по мелочам, и гнев свой вымещают на самых дорогих и любимых людях, которые могут или даже должны их простить. А они – те же подростки, упрямые, жестокие и не прощающие. Последствия могут быть плачевными – вчерашний друг стал врагом. И нет более опасного врага, чем бывший друг. «Худшие враги — из бывших друзей: бьют по твоим слабостям, им одним ведомым, по наиболее уязвимому месту» (Бальтасар Грасиан-и-Моралес). Приобретать друзей в этом трудном возрасте надо, как я уже сказала, аккуратно, потому, как не перевелись ещё волки в овечьей шкуре. Сколько корысти в подростках! Они пытаются «подружиться» с теми, кто добился в школе большего почёта и уважения за счёт либо своего сильного характера, либо денег родителей (в редких случаях и того и другого). Они пытаются выглядеть на их фоне лучше, чем они являются. А в итоге выглядят смешными.
Ещё говорят, что не бывает женской дружбы. Бывает, но в редких случаях, так как девушки очень завистливы. Гораздо завистливее молодых людей. Если захотеть, то всегда найдётся чему завидовать, уточнять не буду. Я же, слава Богу, не принадлежу к числу «чёрных» завистниц, так как считаю, что у каждого свои проблемы, будь он беспризорным или Биллом Гейтсом, и завидовать этим проблемам глупо (своих, что ли, мало?). Даже если у этого человека много чего хорошего у него всё равно есть проблемы. Как говориться: «Ищите в хорошем плохое и хорошее в плохом». Чёрная зависть – это когда ты завидуешь и хочешь иметь это тоже, или что бы другой человек этого не имел - одно из двух. А «белая» зависть должна быть у любого уважающего себя человека, так как она заставляет совершенствовать себя, стремиться к идеалу.

У нас в школе была одна девчонка. Её звали Инна. Она училась в одиннадцатом. Мы ходили с Инной в один детский сад. Там очень дружили, но в школе почему-то не стали, так как она пошла в школу с шести лет, а я как все нормальные дети с семи. Целый год мы не общались, и дружба сама собой растворилась где-то в пространстве от садика до школы. Инна была очень миловидна, одевалась в розовое с рюшами, любила большие мягкие игрушки. И чем старше она становилась, тем сильнее была её привязанность ко всему детскому. Инна ещё в садике сказала мне, что выйдет замуж только за принца. «Ей голубых хотелось принца кровей».  Она на протяжении всего обучения в школе не меняла своих предпочтений. Инна хотела встречаться только с идеальным парнем, принцем из сказки, из её детских мечтаний. Интересно узнать, кто из молодых людей не был без ума от Инны. Все клялись ей в вечной любви, но она не находила среди своих многочисленных поклонников того принца, поэтому разбивала сердца парней отказом.
С Кирой они очень дружили. Кира, конечно, пользовалась популярностью, но не такой грандиозной, какой Инна.  Кира всюду водила Инну с собой, знакомила со своими друзьями, которые тут же, сраженные наповал, «падали замертво» от её великолепия. Количество поклонников Инны росло, а Киры уменьшалось, но принца так на горизонте и не было.
И вот! Свершилось! Принц быль прямо перед носом. Это был Антон. Инна была счастлива. Она, наконец, влюбилась. Инна решила сразу рассказать об этом своей лучшей подруге – Кире. Но когда Кира узнала, что Инна влюбилась в её бывшего парня, то была вне себя от бешенства. Она решила предпринять всё, чтобы Инна забыла Антона. Старания были бесполезны. Тогда Кира взялась настраивать Антона, так как сохранила на него кое-какое влияние. Кира добилась своего. Антон стал считать Инну маленькой пустышкой.
Инна узнала, что Кира говорила за её спиной, но в силу слабости характера и собственной беззащитности просто обиделась и заплакала.
Верона всегда хорошо общалась с Инной. Однажды после уроков Инна подошла к нам с Вероной и начала плакать. Причиной слез была Кира:
- Но она же была хорошей. Я ни за что не поверю, что она изначально была такой, какая она теперь. Она очень изменилась, - говорила Инна сквозь слёзы.
- Говорят, что со временем характер людей меняется, - заметила Верона, - сам человек меняется. А если подумать, ведь мы абсолютно не меняемся. Мы всегда остаёмся прежними. Мы всегда только совершенствуемся. Такого не бывает: была плохая девочка – стала хорошая, был хороший мальчик – стал плохой.
- Нет, бывает, причиной изменений является некое событие, некий удар по человеку, который либо ломает его, либо делает сильнее, меняет его взгляды на жизнь, характер... – вмешалась я.
- Нет, Фотя, человек не меняется. Никогда. Просто, он постепенно раскрывается, очищается. Всегда очищается, совершенствуется.
- А как насчёт того, что человеку свойственна и деградация.
- Да, но это и есть – совершенство. Человек на протяжении своей жизни совершенствует себя. Он не становиться лучше, он совершенствует в себе светлое начало, очищает его от примесей, точнее сказать прячет их глубоко-глубоко в себе. Он не становиться хуже, он совершенствует в себе дурное начало. Человек не может быть плохим или хорошим. Человек – это замиксованные пороки и достоинства. Всё зависит от их пропорций. Любого человека можно очистить от добра или зла, поместить наружу его хорошие или плохие качества, а другие спрятать. Но замечу: суть его не меняется.
- По-моему ты сама себе противоречишь. Ведь, совершенствуя себя, он всё равно меняется.
- Человек очищается, но та «шкурка» всегда остаётся при нём, он просто ей пренебрегает.
- А причина?
- Причина?.. Мне видна лишь одна причина – общество. Только оно заставляет надеть ту «шкурку», которую ему надобно.
- А что заставляет тебя подчиняться?
- Ленин сказал: Нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Верно? По-моему, даже более чем. С другой стороны ты можешь обхитрить общество, и многие так и делают. Ведь актуально выражение «волк в овечьей шкуре». Волк не изменился. Волк остался прежним. А как же шкура? Внешние изменения – это не изменения! Это так, игра. Вот и показывают все друг другу овечьи шкуры. Хотя овечьи – это пережитки. Сейчас волчьи шкуры популярны. «А, притворившись таким, скоро и станешь таков». Осмелюсь поспорить с Овидием. Нет,  великий, не станешь. Привыкнешь, да. А стать – не станешь…
Да и вообще, Инночка, не переживай ты по этому поводу. Знаешь, существуют люди, безразличие и презрение которых делают больше чести, чем их дружба.
- Сама додумалась или подсказал кто? – ехидно спросила я.
- Аксель Оксеншерна на ушко нашептал, - с улыбкой ответила она.

Глава 4.
- Слушай, Фотя, а пойдём со мной на ночную. Мне уже наскучили эти чёрно-розовые эмо-дети.
- Верон, ты в своём уме?
- А что такого? Сходишь, проветришься, тем более, ты никогда не была на дискотеке. Да и вообще, хватит дома сидеть!
- И, правда. Надоело.… А меня же родители не отпустят.
- Ой, да, скажешь, что у меня ночуешь.
- А они же будут звонить.
- Ночью?
- Хотя, да, вряд ли.
- Ну вот, значит договорились?
- Нет, мне надеть нечего,… да и вообще туда же наши «звёзды» ходят, они же всякую ерунду после этого про меня будут говорить.
- Одежду я тебе дам, на них ты наплюй, пусть говорят что хотят. Разве тебе важно их мнение?
- Нет.
- И  замечательно, значит договорились.

Следующий день весь проходил в нервном ожидании вечернего события. Ногти были изгрызены, и весь день не унималась нервно дёргающаяся мышца левого бедра.
Вечером, сказав родителям, что пошла ночевать к Вероне, я взяла сумку с учебниками и отправилась к своей подруге.
Я пришла примерно за час до назначенного времени. Она «колдовала» над «боевым раскрасом» своего лица под «Эпидемию»:

Он не просил, не просил помочь
Он видел свет, он знал ответ.
Он не хотел, не хотел, но ночь
В его душе оставит след.
Ты – чёрный маг, ты обречён,
Такая плата, таков закон.

- О! Фотя! Проходи. Почему ты так рано?
- Да дома уже надоело сидеть.
- А… ясно. Ну, ты подожди немного, я накрашусь пока. Хочешь чаю?
- Да, если можно.
Верона принесла мне чай. Кружку я осушила тремя глотками.

Мы подошли к дверям ночного клуба «Ника», перед которыми уже толпился народ. Верона встретила своих знакомых, которые купили нам билеты.

Охранник посмотрел на меня, ехидно ухмыльнулся, попросил сумочку и начал в ней аккуратно рыться. Другой в то время водил вокруг меня металлоискателем. Попросил расстегнуть курточку. А я представила, вот расстёгиваю её, а там автоматы за поясом, взрывчаткой обмотаны. Какое, интересно, у него будет выражение лица? И тут этот металлоискатель противно запищал. Охранник грозно на меня посмотрел. Сзади меня кто-то закричал: «Бомба! Всем лежать!» и засмеялся. Его друзья тоже дружно засмеялись. А охранник дёрнулся (в Чечне, что ли, служил?), заметно занервничал. А я поняла, что это ключи провалились из дырявого кармана куда-то в низ курточки.
- Это ключи, - сказала я охраннику, у которого на лбу уже показались капельки пота.
Сзади меня очередь заметно оживилась. Просили меня, в основном не очень вежливо, пошевеливаться. Наконец, ключи я нашла и извлекла из курточки. А охранник удостоверившись, что больше нигде ничего не пищит, пропустил меня с миром.
 Верона затерялась в толпе, и найти её я не смогла. Сдала вещи в гардероб и решила её подождать. Простояла минут 15, так её и, не дождавшись, пошла туда, откуда исходили звуки музыки, примерно равной по громкости музыке из моих наушников.
Я открыла массивную дверь, и мне открылся мир звуков, света и странного белого дыма в полной своей красоте. Ритм бил по ушам, отдавался в голове, во рту горчило от белого дыма, который «извергал» танцпол, а осветительные приборы словно затеяли игру «Кто круче», вертясь, меняя цвет и силу свечения.
Кто-то сзади тронул меня за плечо. Я обернулась и увидела небольшую группу ребят.
-  Тебе сколько лет, - сказал парень с причудливой причёской: длинная чёлка была прилизана, а на затылке волосы были взъерошены под действием, по-видимому, 220 вольт, веки украшали розовые тени.
Я немного занервничала:
- 16, а что такое?
-Да не, ничего. Это ты с бомбой прошла?
- С какой бомбой? Ах, да. Я.
- А что ты тут одна делаешь?
- У меня здесь подруга где-то…
- Пойдём, найдём.
- Ну, пошли.
- А как тебя называть? – спросила девчонка, в руках которой был плюшевый медведь. Её лицо украшали (или не украшали) три металлических шарика – пирсинг. Кстати, пирсинг был у всех. И у того парня была проколота нижняя губа в двух местах и в ухе «туннель».
- Меня – Света, а тебя?
- Broken, а его, - она указала на парня, с которым я разговаривала, - Heart. А это, - она указала на девчонку, с которой шла за руку, - Bang-bang.
- Прикольно.
- Мило, - сказала она.
Верону я в эту ночь так и не нашла, и мои новые знакомые меня тоже покинули. Зато я познакомилась с парнем. Он тоже любил рок. Его звали Олег.
- Ты куда после дискотеки?
- Домой.
- Пойдём с нами дальше отрываться.
- Не, меня дома ждут. Ещё и подруга куда-то делась.
- Да ну, забей! Пошли! Кстати, ты куришь?
- Нет!
- Пьёшь?
- Ты что?!
- Всё равно пойдём. Кстати, это – Кислый, - он указал на своего молчаливого друга, а я кивнула, - Кислый, где Тоха?
- Где-где… откуда я знаю? «Летает» наверно твой Тоха на втором этаже.
- Ты передай ему, что мы пошли к Серому.
- Угу, - промычал Кислый и скрылся.

Глава 5.
Мы подошли к гардеробу, и я увидела Киру, которая стояла с двумя парнями чуть постарше её. Она, увидев меня, мягко говоря, удивилась. Стояла, провожая меня глазами «по пять рублей» и приоткрыв рот. Олег повёл меня к ней. Она удивилась ещё больше.
- Кирюш, привет, - сказал Олег, - познакомься, это - …
- А мы знакомы, - перебила его Кира, - ты как тут оказалась?
- Как все, через дверь зашла.
- Кир, а где Тоха? – спросил Олег.
- Тоша к Серому пошёл с Кислым и Тимой.
- А.… Ну, пойдём? - кивнул он мне.
- Она что, с нами? – спросила Кира.
- Ага.

Я зашла с прокуренную комнатушку, где находилось примерно 10–15 человек, которые пили-курили-играли на гитаре. Комната была задымлена до такой степени, что я могла различать предметы только на расстоянии вытянутой руки. Вокруг меня раздавался дикий смех, звон битого стекла, громкая музыка, а по ногам тянуло холодом от открытой балконной двери.  В углу сидел парень с гитарой и пел, точнее орал песню группы «Губа»:

Атомоход под названием «Курск»,
А на борту у нас атомный груз,
Своя торпеда ударила в нас,
Родные, вы помолитесь за нас.
Мы не вернёмся уже никогда,
Остаться здесь – это наша судьба,
Над нами 108 метров воды,
118 остаться должны.

Морские волны качают венки,
Осталось эхо от крика «спаси!»,
Тревожно чайки летают вокруг,
Никто не дал нам спасательный круг...

- Слыш, Серый, хорэ горланить. Сейчас сказки будем рассказывать, - сказал кто-то в противоположном углу комнаты, - ну, кто там на очереди? Аська, расскажи-ка нам что-нибудь.
- О’k, Сашечка. Ммм.… Послушайте-ка детки сказочку, сказочку не простую, а правдивую. Чур, мою сказку не перебивать; а кто ее перебьет, тот трех дней не проживет, тому змея в горло заползет. Жил да был как-то Иван Дурак. Очень любил тот Иван Василису Премудрую, а Василиса его. Но она не хотела за него замуж, так как после замужества стала бы Василисой Дурак. А этого очень не хотелось Василисушке. Василису не зря прозвали Премудрой: она вышла замуж за Кощея Бессмертного, богатого старичка. Василисушка пообещала Иванушке, что расправится с Кащеюшкой, и будут они с Иваном жить поживать и добро кощеюшкино проживать. Но Ивана не зря прозвали Дураком: он поверил Василисушке. И пошла, значит, Василиса Премудрая искать смерть кощеюшкину. Узнал об этом Кощеюшка и приказал Кощеюшка Змею Горынычу, своему верному огнедышащему услужливому домашнему зверьку, изловить Василисушку и доставить к нему на допрос. Змей Горыныч исполнил Кощеюшкино приказание. Но мы, детушки мои дорогие, не забываем, что Василиса Премудрая была истинно премудрой. Она сказала Кощеюшке, что искала смерть его, чтобы спрятать её от Ивана, так как тот был истинно дурак и мог, не дай то боже, пойти, да и разыскать смерть кощеюшкину, чтобы убить его, а потом завладеть ею, Василисушкой, а сама она того ой как не желала. Оказывается не только Иван был дурак, дураком был и Кощей. Кощеюшка поверил Василисушке, более того, он сам показал, где смерть его. Да что там показал! Послал своего огнедышащего питомца достать смерть кощеюшкину, которая была на конце иглы, а игла та была заражена опасным недугом, потому и хранилась в стерильном сундучке, который поддерживал специальную низкую температуру. Если честно, детушки мои дорогие, мне не понятно, почему Кощеюшка не уничтожил ту иголку проклятую, видимо острых ощущений ему не хватало. Так вот… о чём бишь я… ах да! Завладела, значит, Василисушка заветным сундучком, но ей нужно было незаметно вколоть Кощеюшке иголочку. И тут Василиса Премудрая позвала на помощь Иванушку Дурачка. Иванушка явился в царство Кощеюшкино, начал угрожать Кощеюшке расправой, а Василиса тем временем убила Кощеюшку и, «сделав Иванушке ручкой», укатила в Тридевятое царство, Тридесятое государство к молодому удалому царевичу. Жили они с тем царевичем долго и счастливо и умерли в один день. Вот так вот, детушки, и было всё на самом деле.
Некую Асю искупали в овациях те, кто ещё не умер от смеха.
А я не могла найти ни Киру, ни Олега, ни Кислого.
Тот парень в углу продолжил пение душещипательных песен:

Полные ботинки одиночества,
Написанное матом в подъезде пророчество,
Ты протянешь руки к солнцу, а оно не улыбнётся,
Среди унылых дней нам только остаётся

Варить кофе, ждать любовь,
Получать пока что в бровь -
Вот и вся жизнь, вот и вся новь.

А где-то есть души полные радости,
Они задушены жизни сладостью,
Наверно, это скучно - постоянная удача,
Не разу не понять, так что же это значит:

Варить кофе, ждать любовь,
Получать пока что в бровь,
Вот и вся жизнь, вот и вся новь…

А потом я встретила Киру, выпила стакан чего-то горького, и, наверно, что-то было потом, но я уже не помню.

Я проснулась в холодном поту, руки трясло, а пальцы были ледяными. Я посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что проспала школу. Все уже вернулись из школы, а я только проснулась.
Встав с кровати, я пошла по холодному полу в сторону кухни. Достав из морозильника пакетик со льдом, я приложила его ко лбу. Звонок раздался не только в телефоне, но и в моей голове. Придерживая лёд, я лениво поплелась в сторону источника неприятного звука и сняла трубку
- Привет, Свет! Ну, как утречко? Голова болит, да? – это была Кира.
- Ага, - вяло ответила я.
- А сегодня вечером будет клёвая туса у Лёшки. У него предки на даче, - радостным голосом сказала Кира, будто бы она получила наследство от бабушки-миллиардерши, - приходи, будет весело, встречаемся у меня дома через часика два.
- Кир, а мы до скольки там будем? Завтра же в школу я итак сегодня не была.
- Ой, да, не парься ты! Я тоже не была сегодня. Никуда эта школа от нас не убежит…

Так и началась моя дружба с Кирой. А Вера тем временем перестала со мной общаться, да и я сама этого особо не жаждала. Видимо она не смогла мне простить свою же ошибку.
Днём я спала, а ночи проводила в ночных клубах. Было там что-то своё, манящее…

Шальная ночь пришла опять,
Биенье сердца не унять,
И что-то манит и зовёт
Туда, где всё – круговорот,
Где лоск и пир, где целый мир,
Где радость жизни ощущаешь
Идёшь туда, как мышь на сыр,
Что ждёт тебя, пока не знаешь.

Но манит ночь – бесова дочь,
И ты опять из дома прочь… в ночь…

Однажды я сидела на последней парте у окна одна, так как Кира не пришла из-за нежелания получить двойку за контрольную работу, к которой она не готовилась, как обычно. А я пришла, потому что ещё не разу в четверти не была на этом уроке, и классная мне в не очень мягкой форме сказала, что было бы лучше, если бы я всё-таки посетила урок. Но к контрольной я тоже не подготовилась, поэтому играла зеркалом в солнечных зайчиков. Звонок с урока прозвенел. Кто-то остался лихорадочно дописывать работу, кто-то пулей «вылетел» из класса, а я осталась на том же месте с зеркалом в руках. И вдруг я услышала, как кто-то подошёл сзади:
- Что делаешь, - сказал знакомый голос.
- От безделья маюсь, - безразлично ответила я.
- Слыш, Свет, мне сказать кое-что тебе надо…
Я машинально подняла голову и обернулась, чтобы посмотреть на своего собеседника, но лица не увидела. Причиной тому было то, что незнакомец стоял у окна, загораживая своей головой солнце, поэтому на его лице была тень, а голову освещали яркие лучи майского солнца, создавая солнечный нимб. Они светили мне прямо в лицо и слепили глаза. Потом он отошёл в сторону. Это был Антон. От чего я немного смутилась.
- Ну, говори.
- Я наблюдал… короче, нам будем встречаться, - сказал он.
После чего в моей голове не осталось связных мыслей, остались только бессвязные звуки: визжащий «а», удивлённый «о», сдавленно-истерический «у». Кровь мгновенно прилила к голове, я почувствовала, что становлюсь красной, как дочь Сеньора Помидора. Вскоре и звуки улетучились, и в голове стало тихо и пусто, как в вакууме. Я не знала, что ответить. Он, по-видимому, понял это, ведь довольно часто имел дело с такой ситуацией, и продолжил:
- Дек, ты согласна?
- Да, - машинально ответила я, точнее это мой рот ответил за меня, так как сама я ещё прибывала в состоянии ступора.
- Супер. Я тебе позвоню, - сказал  и «сделал ручкой».
Тут, к счастью прозвенел звонок и вернул мне ясность мыслей.
Весь следующий урок я находилась где-то между небом и землёй. Я не могла поверить, что буду встречаться с самым крутым мальчиком школы. Где-то в подсознании у меня крутилась мысль: «Здравствуй элита школы! Я иду к вам!».

Потом был урок английского языка. На английском я знала только пару слов из фразы: Мой милёночек злодей - не пришел to me today, я за это по забору прокачу его tomorrow; ну и несколько примитивнейших слов, поэтому решила не ходить на урок, а пройтись по парку, который был буквально в двух шагах от школы.

    Глава 7
   
    На следующий день я уже была у него в гостях. Мы сидели на диване, разговаривали о каких-то мелочах, точнее он рассказывал мне, как весело было в той школе, из которой он ушёл (оказывается, Антон перешёл к нам в школу два года назад, а я даже не догадывалась, что он был когда-то «новеньким», настолько он стал «своим»! Мда… удивительно, но в нашей школе «новеньких» очень любят, в отличии от школы, где учится моя двоюродная сестра. У них в школе к «новеньким» относятся… как к «новому мясу», как бы жестковато это не звучало), как забавно они глумились над учениками «низшего уровня». Ещё он сказал, что очень гордится своей гитарой и даже умеет на ней играть, что с радостью мне продемонстрирует. И тут он взял гитару и запел:

У ночного огня под огромной луной
Тёмный лес укрывал нас зелёной листвой,
Я тебя целовал у ночного огня,
Я тебе подарил половинку себя.

Раньше была полностью убеждена, что не люблю песни под гитару, но в тот момент, когда он начал петь, я подумала: «Может быть, именно так поют ангелы». Мне было не важно, о чём он поёт, я не разбирала слов, так как голова была забита абсолютно другими мыслями. Я слышала, но не слушала песню. Я даже не замечала слёз, которые уже ручьём текли из моих глаз.… По-моему, всё это люди зовут любовью…
 - Свет, мне тут Вероника звонила, - вдруг сказал Антон.
Меня вдруг затрясло, сердце бешено забилось, а слёзы мгновенно высохли. Но я попыталась сделать вид, будто бы со мной всё в порядке. «Вероника? Антону? Зачем? Что такое могло случиться, чтобы она так унизилась?»
- Она попросила меня, чтобы я расстался с тобой.
«Что? Не может быть! Зачем ей это? Да она завидует! Хотя, странно всё это…», - подумала я, а вслух произнесла только:
- Мда… забавно…
- Я даже толком не понял, зачем ей это понадобилось.
- Ну, я не знаю.… А что ты ей ответил на это?
- Да, понятно, отшил! Буду я ещё с этой разговаривать! Пусть сначала дорастёт до моего уровня, потом и посмотрим, и поговорим.
- Но-но…

На следующий день утром (утро для меня было три часа дня, так как в это время я только ещё просыпалась) меня разбудил звонок в дверь. Я вяло встала с кровати и подошла к двери. Открыв её, я встала, как вкопанная. На пороге стояла Верона.
- Здравствуй, Светочка. Ты не против, если я войду? – сказала она.
Я, молча, рукой пригласила её войти.
- Я пришла к тебе, хоть ты меня и не приглашала, и, думаю, вряд ли пригласишь, - присев на диван, начала она, смотря куда-то сквозь меня, - я хочу сказать тебе, что ты совершаешь очень большую ошибку в своей жизни…
Меня крайне возмутило её заявление.
- Ты пришла сюда, чтобы нотации мне читать?! – перебила я.
- Свет, выслушай меня. Это займёт несколько минут.
Я села рядом с ней.
- Светочка, послушай меня. Вся эта «крутизна» твоих псевдо-друзей смотрится так ярко, броско только снаружи! Весь этот шик, гламур их псевдо–сила ослепляет, я понимаю. Тебе всегда этого недоставало. И теперь у тебя появился «волчий аппетит»: чем больше ты «съедаешь» этой «красивой жизни», тем голоднее становишься, тебе хочется ещё, ещё и ещё.… Ты, как мотылёк, кинулась на этот «огонь». Я верю, что ты рано или поздно сама это поймёшь.  Но я боюсь, Светочка, что ты очень больно обожжёшься, и некому будет «залечить твои раны». Эти люди… они не достойны того, чтобы ты с ними общалась. Понимаешь, по отдельности и вне этого заведения, что зовём «школа», которое является  большей степени школой жизни, они все - хорошие люди! Очень умные… некоторые… добрые... многие… ранимые... абсолютно все…. Но в школе, в клубе они… как бы это сказать… пытаются выказаться сильнее самих себя… ведь, чем пышнее смотрится храм личного высокомерия снаружи, тем скромнее его внутренняя отделка! Понимаешь? Но эта их защитная реакция, я их не виню. Но они никому не отроются полностью! Они не покажут свои слабости! Никогда! Никому! Даже себе! И это правильно! Но всё же есть и «истинно нехорошие личности», которые и «заставляют» к себе приспосабливаться. Те же мальчики, как твой Антон, меняют девчонок, как перчатки, а всё из-за неуверенности в себе! Они доказывают сами себе, что они – самые лучшие, что они способны влюбить в себя любую, кого захотят и прочее, прочее…. Мне, допустим, смешно смотреть на тех, кто кичится не своими достижениями, а достижениями своих родителей! Это же глупо! Такие люди сами из себя же ничего не представляют! Абсолютно ничего! Снаружи вся эта «красивая жизнь», эти вечные тусовки, модные люди… всё выглядит очень… вкусно, а капнёшь глубже – там гниль одна! Лицемеры, лжецы, циники, себялюбы! Слабые люди, пытающиеся заслужить псевдо-авторитет обманом, гадкими поступками, а не силой личности.
- Знаешь, что внутри яблока? Огрызок!
- Всё! Хватит! Я достаточно наслушалась! Это моя жизнь, что хочу, то и делаю! Ты просто завидуешь! Я знаю, ты бы сама хотела оказаться на моём месте. И я не виновата, что они издеваются над тобой, значит ты себя так поставила. Ты же сама это допускаешь!  К человеку относятся так, как он позволяет к себе относиться! Дверь открыта. До свиданья.
- Как же ты заблуждаешься, Света. Ладно, ты права, это твоя жизнь. А я что смогла, то и сделала. Решай сама, что для тебя важнее, - уходя, сказала она...
   
Глава 8

Вот уже три дня мы с Антоном встречались. Но даже за эти три дня я успела… в нём окончательно разочароваться! Я с грустью готова была признать, что Верона оказалась права! Чем больше я узнавала его, тем больше убеждалась в том, что Антон - действительно гадкое, циничное, лживое, эгоистичное создание. Но, в этом нет его вины! Это абсолютно нормально! Он так приспосабливается к обществу. Это его защитная реакция на окружающий мир. Я признаю, что я влюбилась в картинку, а не в человека! Иногда бывает лучше не узнавать человека, в образ которого влюбляешься. Образ… он… идеален! А идеальных людей, к сожалению (а, может, и к счастью) не бывает! Нет людей без недостатков. Живя любовью к тому образу тебе комфортно, приятно… сладко мечтать, фантазировать…. И когда, узнавая человека, в чей образ влюбляешься, убеждаешься, что он ему не соответствует, это очень больно ранит куда-то глубоко-глубоко. Разбивает все по-детски наивные мечты. Делает больно тому «ребёнку», что живёт в каждом хотя бы чуть-чуть повзрослевшем человеке. Тому «ребёнку», что в отличии от «взрослого» продолжает верить чудесам, сказкам, мечтать о принце на белом коне… А Антон оказался обычным. Обычным человеком. Не принцем из сказки, каким его в своё время увидела Инна. Теперь я благодарю Киру за то, что она уберегла Инночку от разочарования, которое постигло меня.
Но, несмотря на это, я собиралась говорить Антону, что больше не хочу с ним встречаться. Скажи я это, «дверь в элиту» закрылась бы для меня, возможно, даже, что навсегда. Но чему быть, того не миновать.
- Нам надо расстаться, - сказал сам Антон на четвёртый день, - ты мне уже надоела.
Странно, но от этого я не испытала никаких чувств: ни облегчения, ни досады…
Разумеется, на следующий день весть о том, что Антон «кинул» очередную девочку облетела всю школу. К общей радости девчонок нашей школы Антоша снова стал свободен (разумеется, ненадолго).
Спустя пару дней мне предложил встречаться друг Антона. Его звали Данил. Я, чтобы не оказаться совсем одной и не «вылететь» из этой тусовки согласилась. Данил оказался на удивление неплохим человеком, как мне вначале показалось. Я даже удивилась, что он вращается среди такого рода людей. Но, спустя два дня я захожу в школу и замечаю нездоровые взгляды, которыми окидывают меня поголовно все ученики школы. Затем ко мне подбегает Инна и вручает листок бумаги. Надпись на листке просто повергла меня в бешенство.
Инна принесла мне листок бумаги, который достал ей один из её многочисленных обожателей, на котором была такая надпись: «Пацаны! Если вам плохо, больно, грустно, одиноко, если вас некому согреть долгими холодными вечерами или если вам просто нужно удовлетворить некоторые биологические потребности, обращайтесь к Светлане из 10 д! Она будет рада вам всем!».
Подобные листки Антон и «его сопровождающие», в том числе и Данил раздавали всем пацанам подряд и особо болтливым девчонкам, чтобы об этом узнала вся школа.
Я, конечно же, пришла к Данилу, чтобы всё выяснить, но он, как и Кира, как и Антон, лишь рассмеялся мне в лицо. Ещё Данил сказал, что встречался со мной «смеха ради, так как Кирюша попросила поиздеваться над девочкой для всеобщей потехи». Да уж, что только не сделаешь для всеми обожаемой Киры, даже пару дней потерпишь такое, как я…
И я оказалась абсолютно беспомощна в такой ситуации. Все отвернулись от меня. Абсолютно все! Даже Инна! Это милое создание тоже не захотела общаться с такой, как я! Она тоже, как и все, повелась на этот «прикол»!  А Верона… мне стыдно было подойти к ней. После всего этого я стыдилась самой себя…
Люк де Клапье Вовенгарг сказал: «Низок душою тот, кто стыдится своей дружбы с людьми, чьи недостатки стали всем известны». Возможно, я считала друзьями «не тех людей»… возможно, но ведь людям свойственно ошибаться! Да и вообще, брось в меня камень первым тот, кто сам безгрешен!
Хорошо! Раз они надеются, что это меня сломает, я не доставлю им такого удовольствия наблюдать, как мне плохо! Я буду казаться сильной! Буду… стараться…казаться... попробую… постараться…

    Глава 9

В груди нарастало непонятное чувство. Очень было сильно-настолько, что его невозможно было вынести взрослому, его мог вынести только ребёнок. Чувство грызло, жгло изнутри. Обида, горечь, ненависть – всё смешалось, переплелось в этом чувстве. Оно сжимало горло, не давало дышать. Я жадно хватала ртом воздух, задыхалась. Чувство выжимало меня, как тряпку, выдавливало слёзы. Они текли ручьём, смачивали засохшие губы, попадали в рот. Их солёный вкус уже не чувствовался. Тихий стон вырывался откуда-то изнутри меня. Из души, из груди или из сердца. Он постепенно нарастал, превращаясь в невыносимый вой. Руки трясло. Они холодели, немели. Колени подгибались... И вот я уже лежала на полу, закрыв уши ладонями, сжав локти до невыносимой боли. Меня била мелкая дрожь. Кололо ледяные влажные ладони и ступни. Голову разрывала адская боль. Тяжёлое учащённое дыхание заглушал стук бешено колотящегося сердца. Так в муках прошёл час. Два.… За то время в голове не было не одной мысли, кроме: «За что?» Я постепенно заставляла себя начать успокаиваться, встать, дойти до постели. С огромным трудом, это начало получаться, так как слёзы всё-таки кончаются. Дрожащей рукой включила компьютер. Надев наушники, я погрузилась в великолепие музыки. Только она способна успокоить измученные душу и тело, прогнать то ужасное чувство. И вот блаженная улыбка ребёнка появилась на моём лице. Это – победа. В этот момент всё – прекрасно. Нет проблем. Нет ничего, кроме музыки. Она окутывает волшебной серебристой мантией, греет. Приятное тепло медленно расходится по телу от сердца к голове и кончикам пальцев рук и ног. Я взглянула в окно. Ночь. Луна. Вот ради чего стоит жить: «Bel astre solitaire qui meurt quand revient le jour...»1  - Bruno Pelletier надрывает связки.
Но через секунду и она предательски скрылась за тучами. И тут я окончательно решилась на слабость… Я села за стол взяла ручку и листок бумаги и написала холодной, мокрой от пота рукой.

«Синяя птица, птица счастья,
Тебя знаю недолго, но давай прощаться,
Время пришло, пусть ты не хочешь улетать,
Я уйду сам, и мне дано так мало знать.
Рада ты мне или не рада,
Но я ухожу и просто так надо…
Я не буду больше вам верить,
Я закрою все окна, я закрою все двери.
Люди вы или стадо,
Но я ухожу, и просто так надо…»

«Любовь навеки, дружба навсегда?
Думаешь «нет», говоришь «да».

Ведь мне всего лишь нечего терять… и не осуждайте. Я улечу к луне, в небо, как ангел чистый и непорочный… Мама, ты говорила, что я – твоя единственная надежда. Прости, мама, но у меня нет надежды. Теперь её нет и у тебя…»
Мне виделся единственный выход – «броситься с Левкадской скалы2 ».

К спасенью путь проходит через боль.
Не смерть прекрасна, а спасенье. Ноль
Даёт безумная отвага.
Тела в куски рубить усталой шпагой.

Когда ж ко мне лицом удача повернётся,
Одумается, дикая, не разобьётся,
Упав с обрыва вниз.
Но я лишь только встала на карниз…

Затем положила листок бумаги на стол. Медленно подошла к окну. Резко распахнула его, и меня чуть не сбил с ног ледяной зимний ветер. Сквозняком отрылась дверь. Я выключила свет и попыталась ещё раз разглядеть луну. И вот мрачные тучи, наконец, открыли чарующий лунный диск. Я встала на подоконник. Мне почему-то стало хорошо, и я непроизвольно улыбнулась. Сердце очень сильно билось, но я не могла понять: от радости или от страха. А сквозняк всё гулял по моей комнате, трепал мои волосы и намеревался сбить с ног. 
Я вновь посмотрела на луну. Может быть, это и глупо, но я тогда захотела, чтобы она была последним, на что я смотрела в своей жизни. Осталось только, не отрывая взгляда, сосчитать до трёх, закрыть глаза и улететь вверх… или вниз. В этот момент я вспомнила любимую с детства песню Машины Времени:

...а потом по утру она клялась,
Что вчера это был последний раз.
Он прощал. Но ночью за окном темно,
И она улетала всё равно…

…и когда покатилась на убыль луна,
Он шагнул из окна, как шагала она,
Он взлетел, как взлетала она,
Но не вверх, а вниз…

Вот и я «летала» в свои последние ночи, а теперь предстоит улететь вниз. А как хочется иметь крылья!  Ну почему люди не летают, как птицы?! Вопрос, который мучает человечество на протяжении всего его существования. А ответ, оказывается, гениально прост. Мда… человек не имеет всего, чего хочешь. Но, если будет иметь, зачем тогда жить без цели. В своё удовольствие? Скука. Год, два, ну, три – прокатит, а дальше?.. И приходится умирать. Вот такой парадокс: приходится умирать, когда всё есть или когда ничего нет.
Мне пора. Я закрыла глаза. Сделала глубокий вдох. Выдох. Ещё раз. Нет! Всё! Хватит! Перед смертью не надышишься. Смешно? А ведь верно. Хватит медлить. Три… два… один… «Есть ещё ноль» - подумала я.


TRUTHFUL ending
И тут раздался телефонный звонок. От страха я чуть было не выпала из окна. «Кто же это? Брать или не брать? Вот в чём вопрос», -  подумала я. Но я всё-таки спустилась с подоконника на ледяной пол. И подошла к телефону. Видимо, мне ну уж очень хотелось оттянуть минуту долгожданного полёта. Может быть, я была ещё не готова к такому шагу? Но терять-то всё равно нечего…
Я сняла трубку.
- Алло, - раздался знакомый голос на конце провода.
- Да, слушаю, - ответила я.
- Ночь. Ты дома. Странно. Бывают же чудеса. Значит, Дед Мороз всё-таки существует. Ты меня узнала?
- Нет, - честно ответила я, - а кто это?
- Вера. Фотя, ты извини меня.
- За что?
- Да за всё. Это же я виновата, что ты стала такой.
- Какой такой? – ухмыляясь, спросила я.
- Ну, другой. Ты очень изменилась с того момента, как мы познакомились.
- Все люди меняются. Я тоже стала лучше. Помнишь, что ты сама же говорила Инне?
- Помню прекрасно и от слов не отказываюсь. Фотя, чего тебе не хватало? Внимания? Ты его получила. Друзей не было? Получила. Ну и где теперь твои друзья? Почему ты не с ними? Они нашли другую «девочку на побегушках»? Не долго музыка звучала…
- А это уже не твоё дело, где теперь мои друзья. Захочу – пойду к ним. Захочу – не пойду.
- И кого ты обманываешь? Ты не меня обманываешь, а себя. Раскрой глаза! С чем ты осталась?
- Не твоё дело! – сквозь слёзы прокричала я.
- Моё. Мне не всё равно, что с тобой. Ведь ты была моей лучшей подругой.
- Мне уже не важно. Скоро мне будет уже всё равно. И обо мне никто не вспомнит и даже ты. Так что не переживай, если тебя всё это тяготит. Скоро тебе полегчает.
- Что?! Света, что ты собралась делать?! Светочка, не делай глупостей! Не будь эгоисткой, в конце-то концов!!!
- А то что? – с ухмылкой спросила я.
- Света! Послушай, у тебя ещё вся жизнь впереди. Ты… - она что-то говорила, говорила, а я тем временем медленно положила трубку и пошла по направлению к окну.

Не оставляя за собой следов,
Да, я согласен, я на всё готов,
Быть в твоей жизни миг,
Короткий и неясный крик,
И, проходя сквозь двери, заново рождаться,
Постоянно путать ночь и день,
И продолжая биться головой об стену,
Оставаться в твоей жизни под табличкой «тень».
Всего лишь…тень.

А кто-то говорил, что люди не летают, как птицы… ещё как летают! Только не вверх, а вниз... Я исполнила мечту миллионов! Я улетела в свободное падение… свободное… свобода. Я улетела в волшебный странствие в иной, духовный мир от фальши и тщеты материального мира и, надеюсь, больше не вернуться назад…

*****

Разумеется, правдивым это окончание быть не может, так как нелепо заканчивать рассказ, написанный от первого лица, собственной гибелью! Даже смешно!.. Почему не назвать просто «КОНЕЦ»?.. а потому, что окончаний этого рассказа может быть несколько, в данном случае два. «Случайное окончание» подчёркивает двуликость и… нашей жизни.
На такого рода «вечные темы» можно говорить часами, но выводы каждый сделает свои. Поэтому ещё несколько строк, которые хотелось бы поместить вместо эпиграфа… но... увы… эпиграф может быть всего один. Поэтому назовём это «Послесловиями»!

Для подростков игра наркота и вино,
Для подростков лекарство и яд – всё одно,
Скучно им в буднях серых существовать,
Не понять взрослым их… и меня не понять.

Узы дружбы неизмеримо крепче уз родства и свойства, ибо друзей мы выбираем сами, а родных нам посылает судьба.
Джованни Боккаччо

И ещё –

БУДЬТЕ СИЛЬНЫМИ и БЕРЕГИТЕ ДРУЗЕЙ!!!

А теперь всем любителям «хэппи эндов» посвящается!
HAPPY ending
И тут раздался телефонный звонок, который и разбудил меня. Я проснулась в холодном поту, руки трясло, а тонкие пальцы на них были ледяными. Я посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что проспала школу. Все уже вернулись из школы, а я только проснулась.
Встав с кровати, я пошла по холодному полу  в сторону кухни. Достав из морозильника пакетик со льдом, я приложила его ко лбу. Звонок раздался не только в телефоне, но и в моей голове. Придерживая лёд, я лениво поплелась в сторону источника неприятного звука и сняла трубку.
- Привет, Свет! Ну, как утречко? Голова болит, да? – это была Кира.
- Ага, - вяло ответила я, очень удивившись, что она мне позвонила.
- А сегодня вечером будет клёвая туса у Лёшки. У него предки на даче, - радостным голосом сказала Кира, будто бы она получила наследство от бабушки-миллиардерши, - приходи, будет весело, встречаемся у дома Серого часика через два.
- Кир, а мы до скольки там будем? Завтра же в школу, я и так сегодня не была.
- Ой, да, не парься ты! Я тоже не была сегодня. Никуда эта школа от нас не убежит…
- Нет, Кир, от тебя, может, и не убежит, а от меня запросто. Пока, удачи повеселиться. И… не звони мне больше. Незачем тратить на меня своё драгоценное время. Да и продолжай не замечать меня вообще. Незачем тратить на меня своё внимание. Осчастливь им кого-нибудь другого, а я перебьюсь!
И я, переполненная гордостью за себя, повесила трубку, а в голове продолжали прокручиваться кадры из моего сна…
   
Использованы тексты песен групп: «Lumen», «Эпидемия», «Губа»,
«Танцы Минус»
           
 1 (фр.) Прекрасно одинокое небесное светило, которое умирает, когда возвращается день…
 2 кончить жизнь самоубийством, отчаявшись.


Революция Цветов

«Она была великолепна, в её волосах словно гулял ветер, это единение с природой, этот пацифизм, а когда она танцевала босоногой на площади, она  была верхом совершенства… за что?! За что?! Господи, если ты слышишь меня, ответь!» - он вновь и вновь взывал к небесам. «Она подарила мне фенечку с желтыми, зелёными и синими бисеринками. Она говорила, что жёлтые бисеринки – это жёлтый песок Гауи, синие – её синее море, зелёные – сосны, шумящие над жёлтыми дюнами…. Она звала меня уехать.  Сесть на попутку – и вперёд, навстречу ветру! Ведь русская мечта: бросить всё и улететь! А я… я… я не мог оставить братьев. Не мог! Россию нужно спасать, очищать от «грязи». Кто, кроме нас, сделает это?! Кто?!» - его голос надрывался, хрипел. Прокуренный голос хрипел…
«Я помню, её одежда всегда пахла костром», - продолжил он, докурив очередную сигарету. «Я хотел подойти ближе, но она не подпускала. За что?! За то, что я ношу не стоптанные кроссовки, а армейские сапоги с обрезным голенищем с белыми шнурками. За то, что мои джинсы не вытерты, а обрезаны?! За то, что я побрит наголо?! Она говорила, что стригут только рабов. Она считала себя свободной, а на самом деле зависела от своей Системы. К чему всё это?! Ведь я её… Я бы защитил её на трассе от гопников. Она звала с собой, но не подпускала Система. Я чужак… я всегда был чужаком в её мире, в её Системе. «Love not War!», - твердила она. Но разве это возможно? Из-за того, что я борюсь с … а!» – он махнул рукой. «…уже не важно! Всё уже не важно. А я видел порезы на её плече. Кровью обменивались. Ха! Её волосатый пипл… Они, как дети, играются,… а мы! Мы ведём серьёзную борьбу…. Мы отправляем этих … в (как твердила её Система) «волшебное странствие в иные, духовные миры от фальши и тщеты материального мира», а по-нашему – в иной мир, подальше от России. Ещё она боялась повзрослеть, была как ребёнок, боялась войти в мир взрослых, в общество, занять там какую-либо позицию…».
Он смолк. Слёзы катились по его щеке. Теперь он сам плакал, как ребёнок. Вытирая слёзы рукавом, он не спеша подошёл к той стене, на которой висел флаг с нацистской символикой. Он внимательно разглядывал его несколько секунд, после чего плюнул в самый центр флага, резким движением сорвал его со стены и бросил себе под ноги.
Теперь он уже не стеснялся своих слёз.
«Теперь здесь будет «пацифик» - значок с изображением голубиной лапки внутри круга. Думаю, она будет довольна.… Была бы довольна. А ведь пацаны сначала смеялись надо мной: «К хипам вписаться – придётся феньками позвенеть», а потом угрожать начали, мол, если бросишь дело – себя вини, а она не будет ронять слёзы над твоей могилой. Я понимал это. Я всё понимал. Её позовёт большая дорога, шум ветра, увлечёт мнимая свобода…»
Он снова замолчал. Закрыл глаза. Облизал губы, солёные от слёз.
Он не был виноват, но он винил себя. Это же была привычная для него уличная потасовка. Она сама пришла. Она хотела подарить ему цветок, ведь цветы прекрасны. Она хотела приучить его холодное, как ей казалось, жёсткое сердце к любви, к красоте. Она принесла ему цветок, но она оказалась не в том месте, не в то время. Пусть это звучит глупо, но она просто подвернулась под руку его братьям. Кто-то потом узнал её, сказал ему. Он не поверил, пришёл на то место, увидел всё своими глазами. Он упал на колени рядом с её бездыханным телом, и не отходил от него, пока не пришли её пипл, её братья. Он не хотел им её отдавать, но не смог им противостоять. Впервые в своей «взрослой» жизни он был бессилен. Он вспомнил своё детство, когда его старший брат издевался над ним, откуда появилось желание отомстить. Он тогда тоже был бессилен, как и сейчас.
А ведь он так и не успел сказать ей, как он любит её. Только сейчас он понял, что если он её действительно любил, ему бы не помешали ни её Система, ни его братья. И они бы были вместе… и счастливы.
После нашего разговора я долго не видела его. Я не знала, что стало с ним, где он был, что делал. Однажды я ехала на машине по пыльной пустынной дороге. Впереди я увидела «голосующего» человека. Было непонятно: мужчина это или женщина. Я притормозила. Человек попросил подвести их до ближайшей закусочной. Я не поняла, кого – их, ведь он был один, примерно в радиусе километра не было ни то чтобы дерева, за которым можно было спрятаться его дружку, даже травинки, а из вещей у него с собой был только спальный коврик и сумка на шее. «Кого вас?» - переспросила я. «Меня и мою любимую», - ответил он, - «да вы не волнуйтесь, она не покажется вам,  она в волшебном странствии в иные, духовные мира от фальши и тщеты материального мира…»
2007

Infinite Play

                                                    Можно и по-другому,… но зачем?

    Book 1.
    Шёл мелкий моросящий дождь, особо несвойственный этому времени года. Мне он сразу не понравился: было в нём что-то такое, тихим шёпотом кричащее: «Скоро кончится лето! Осень уже близка!» Перемены. Новое время года… новые планы… новые мечты… Скорей бы! Есть такие люди, которые вечно недовольны жизнью. К таким субъектам общественной жизни и объектам постоянных неурядиц и приключений я как раз таки и отношусь. Поэтому, с одной стороны, жду-жду осень, а с другой, как любой нормальный человек, не хочу, чтобы лето кончалось. Хотя стоп! Относительно своей нормальности, это я погорячилась. Моя нормальность куда-то ото всех спряталась и один Бог знает почему. По всей видимости, она, заприметив вокруг одну только нормальность, испугалась, что потеряется-утонет-и-захлебнётся в ней, и решила спрятаться в далёкий тёмный уголок моего подсознания, чтобы себя не выдавать или потом в подходящий момент выпрыгнуть с радостным криком «а вот она я! Не ждали?». Хотя ей это не свойственно. Она, скорее, выйдёт, чеканя шаг, в строгом парадно-выходном костюме, сядет на половинку сидения стула и будет, сделав умный вид, внимательно слушать окружающую нормальность, чувствуя себя при этом «чужой среди своих» и думая: «и зачем я только показалась? Тут и без меня псевдо-умников хватает»…
    А дождь по-прежнему всё шёл и шёл, превращая упавшие то ли от сухой и жаркой погоды, то ли вновь символизируя приближающуюся осень листья в мокрые золотистые скользкие тряпочки, распластавшиеся по серому асфальту. Под моими ногами было серое мокрое небо, отражающиеся в лужах. А в ушах наушники, осторожно шепчущие в голову слова немалоизвестного, особенно в музыкальных кругах, Саши Растича, желающие достучаться до мозга, возможно, даже с более серьёзным намерением – найти мою душу (вдруг она где-то там, в голове?) и сказать ей:

«Пусть твои депрессии и чувство
собственной чужеродности в этом
мире дадут тебе силы изменить его,
дадут тебе силы любить, но не только
себя одного... Убивая себя, ничего не
изменишь, будешь рождаться снова
и снова, и грязные кухни и мерзкие рожи
сограждан будут тебя преследовать,
покуда ты не переживешь это все и не
растворишь внутри себя до маленького
комочка генных воспоминаний, называемых
опытом твоей души... А душа и есть
настоящее Ты! А тело, за которое ты
так цепляешься, лишь сезонная оболочка –
кокон, из которого вылетит бабочка, и
насколько она будет уродлива или прекрасна,
зависит от тебя... Вот такой парадокс...
Живи, не причиняя вреда!
А тело дано, чтобы действовать!»

    Не знаю, удастся им это или нет…
    А дождь всё шёл и шел не переставая и начинал уже порядком поднадоедать. Я, ведомая своей ненормальностью, перепрыгивала лужи, хотя моя нормальность шептала: «Можно и по-другому…» Я шла к своим друзьям, которых в принципе следовало бы назвать приятелями, людьми, с которыми просто приятно весело проводить время, а не шататься в поисках приключений по «огню, водам и медным трубам». Тем более в этой компании есть человек, которого я на дух не переношу. Даже кошка с собакой по сравнению с нами чуть ли не родные друг другу. Но он брат моего парня, поэтому мне приходится терпеть присутствие этого человека. Говорят, что судьба никого тебе зря не посылает, и я научилась искать во всем свои плюсы. Вот и он мне помогает выплеснуть весь мой негатив. Если б я так его не ненавидела, то осмелилась бы даже сказать ему за это спасибо. Тем более, что, «не умея ненавидеть, невозможно искренне любить».
    Ну, вот и они… Неужели они и правда мне так рады или маски забыли снять?..
    - Приветик, Солнышко! Ты не промокла? А мы тут тебя заждались уже. Кирюша вон полчаса уже ветку мучает, руки чешутся, видимо, иди, поздоровайся с ним, только аккуратнее, не переломайте друг другу носы в порыве ярости.
    Женечка. Светлый наивный человечек, который постоянно всем рада и всем улыбается, но иногда впадает в жутчайшую депрессию со всеми вытекающими из этого: «Меня никто не понимает, да им наплевать, что мне плохо, им важны только они сами, а я устала уже постоянно делать довольный вид! Надоело! Почему люди такие эгоисты!» Она не понимает, что по-другому и быть не может. Люди по природе своей эгоисты, и это нормально. И друзей они себе выбирают по принципу «кто лучше тешит моё самолюбие».
    - А-а-а и ты здесь? - бросила я внезапно появившемуся Кириллу, - А где мой Антон? – я любила это слово «мой». Так как по природе я дикая собственница, то это слово очень ласкало мои уши, и его было очень сладко произносить. - Он звонил мне полчаса назад и сказал, что будет через пять минут!
    - И я рад тебя видеть. Откуда мне знать, это же твой Антон. Я в детстве всегда знал, на какой полке у меня лежит нужная мне игрушка, - Кирилл был не рад тому, что его брат был безумно в меня влюблён: Угораздило же его к такой «хозяйке» безответственной попасться, - произнес он сквозь зубы.
    - С кем поведёшься – так тебе и надо, - усмехнулась я. - Лучшей он, значит, Кирюша, не заслужил…

«Я настолько далеко, что уже очень близко.
Я настолько здесь свой, что скоро стану чужим.
Я настолько высоко, что уже очень низко.
Я настолько не я, что уж точно не ты»

    Тот вечер снова пролетел незаметно, как и большая часть лета. Я, как обычно, ближе к полуночи завалилась домой, еле отвязавшись от уже порядком приевшегося Антона, уселась за компьютер, вместе с тем ушла в мир грёз, иллюзий, мечтаний, фантазий, заблуждений и псевдо-друзей: «Привет, как дела, у меня всё o’k», чтобы ответить весёлый смайлом на «три точки от моей неродной дочки». Так легче. Так проще. Чем сложнее наша жизнь, тем проще и примитивнее должны быть наши развлечения. Нужно как-то отвлекаться от всей этой путаницы, которую порой мы сами себе и создаём. Кто-то умышленно, ибо жить так веселее (к таким людям я как раз и отношусь… когда все спокойно мне плохо, адреналин нужен, видимо, вот и создаю себе проблемы, а потом ломаю голову, как их решать), а кто-то неумышленно. Жаль и тех и других. Но можно и по-другому… Вот только зачем… Век отсутствия логики и здравого смысла.
    И не понятно: рай это или ад. Рай. А что такое рай? А что, если нарисовать рай? Рай – это голубые небеса крупными мазками, белоснежные облака, пронизанные тонким контуром ярких лучей солнца, белокурые ангелы с пушистыми крыльями, белыми акварельными одеждами, золочёным нимбом над головой… Но у каждого подсознание «рисует» свой рай… Как сказано в Хадисе: Всевышний Аллах сказал: «Я приготовил для Моих праведных служителей то, что не видел еще ни один глаз, и не слышало ни одно ухо, и не чуяло ни одно сердце». А что там? Это высказывание даёт повод полету фантазии.
    Рай – это место, куда приводят мечты… это место наслаждения, воцарения гармонии, отрешения от земных невзгод. Для кого-то рай существует и на земле. Это может быть тихий садик с душистыми орхидеями, озорным ручейком, уютными уголками в полутенистых дебрях деревьев, где поют сладкоголосые птицы… для кого-то рай – это большой светлый дом, где слышны весёлый детский смех, где по вечерам разжигают камин, и большая семья, утопая в мягких диванах за чашками горячего шоколада, беседует о том, как великие мореплаватели открывали новые континенты, о том, как прекрасен и завораживающе романтичен закат и рассвет, как свеж и чист воздух в горах… как она прекрасна, эта жизнь!
    Кому-то недостаточно рек из воды и они жаждут увидеть в раю «реки из воды, молока, вина и меда», как гласит Коран. «Рай создан из серебряных кирпичей и золотых кирпичей, на которых будет ароматный мускус. Там будет галька из жемчуга и яхонта». Это всё, что нужно человеку для счастья? Но есть же те, кто предпочитает материальным ценностям и наслаждения духовные… тогда грош цена такому раю. А для кого-то рай – это голубой экран, приглушённый свет, электронная мышка в руках, клавиатура и несколько «лучших друзей», которые в данный момент «он-лайн»… Каждый творит свой рай. Каждый художник своего рая. Так же и ад. «У каждого свой Ад. Это не обязательно огонь и смола. Наш Ад – это жизнь впустую»…

    Book 2.
    Начало учебного года наступило, как всегда, неожиданно и в принципе  отличалось от каникул меньшим количеством свободного времени и кучей заморочек, чувством ущемления моей свободы и тем, что я постоянно кому-то что-то должна. Благо, имея относительно здравый рассудок, понимаю, что, прежде всего, это нужно мне. Хотя убедить саму же себя в этом очень непросто. Личностный конфликт пройдёт. Со временем. Надеюсь.

    Тимур сидел на первой парте перед учителем, куда его принудительно поселила классная руководительница. Мальчик не отличался специфическими музыкальными пристрастиями, даже наоборот, ничто стадное было ему не чуждо. Однако же, к величайшему моему удивлению, в нём присутствовал дикий панковско-юношеский протест. Развалившись за партой, он то и дело пытался привлечь к себе внимание хоть каким-либо образом.  Его нескончаемые друзья-подружки, которые всегда не прочь отдохнуть на даче его родителей «нахаляву», баловали его тем вниманием… вот он и привык… и теперь все его действия были направлены не на получение знаний, все его мысли были направлены не на учебный процесс… его мозг трудился-трудился, напрягал остатки извилин… но не для того, чтобы попытаться понять задачу, а для того, чтобы придумать что-то, что бы сконцентрировало все внимание учителей и одноклассников на его нескромной персоне. Для этого он прибегал к самым вызывающим действиям. Тимур то и дело включал музыку на телефоне (запрещённый приём), но это уже ему особо не помогало, чиркал зажигалкой, вертел её в руках, надевал капюшон «кенгурухи» на голову, демонстрируя якобы полнейшее безразличие ко всему и ко всем,  а на самом деле в эти моменты его сердце бешено колотилось, а дикое желание иметь глаза на затылке, чтобы увидеть, обратил ли на него кто-нибудь хоть какое-то внимание, не оставляло парня. Но и это не помогало: одноклассники были слишком утомлены к шестому уроку, его «фокусы» всем давным-давно приелись, а учительница была слишком увлечена объяснением новой темы и желанием «вдолбить» её в умы детей. Тогда Тиме ничего не оставалось делать, как развлекать себя самому, демонстрируя якобы полнейшее ко всему безразличие и пренебрежение: смотрел в свёрнутую тетрадь, «курил» ручку и в конце концов от полнейшей безысходности завалился спать - просто закрыл глаза и вообразил, что он единоличные правитель Планеты Земля и все ему безоговорочно поклоняются и уважают. В обычной жизни уважать его было особо не за что. Его родителей – бесспорно. Они добились далеко не низкого положения в обществе своим умом. Или хитростью. А мальчик.. почевал на их лаврах.

    А мне тем временем было совсем не до него. Я заигрывала по ICQ с новым знакомым и попутно разбиралась с бывшим молодым человеком.

    «Ты совсем никаких чувств ко мне не испытывала и не испытываешь? Для тебя все наши отношения были игрой? Или ты сейчас от меня прячешься, потому что тебе стыдно, что у тебя есть другой парень? Ты это скрываешь? Ты на самом деле хочешь всё закончить? Я для тебя совсем ничего не значил?» - писал он, добавляя грустные «смайлики».
    Конечно, игрой, зачем он спрашивает. Разве он в этом ещё сомневается? Наивный…

«Для меня это боль для нее лишь тоска
Для меня это жизнь для нее лишь игра
Для нее все, что было еще очень живо
Все что было со мной от меня далеко
Она смотрит вперед а я чаще назад
Она делает вид что живет наугад
Она любит играть ее игры забавны
Ну а я собираю игрушки для Анны
Она играет в любовь говоря часто мы
Соблюдая все правила новой игры
Она плачет смеется переживает
Ну а я вроде то с чем она сейчас играет
Умирает любовь начинается скука
У новой игры имя разлука
И капают слезы смывая веснушки
Лишь только бы были эти игрушки»

    Но я не собиралась «выходить из игры» стервой, играющей на чужих чувствах. Пусть лучше он чувствует себя виноватым:
«ЧЕГО? ХХАААААААААХААА....
о да... шикарно-шикарно… ладно, мне наплевать, думай как хочешь...просто... забавно, что ты считаешь меня такой. спасибо огромное.
во-первых: стыдно? за что? не мечтай! чтобы мне стало стыдно нужно ой как постараться, т.к. были моменты, ситуации в моей жизни, когда приходилось забывать про совесть, и теперь я ей уже просто не пользуюсь. Пардон. Мне не стыдно ни за что. И врят ли будет стыдно. Вообще, слово какое-то непривычное. Что тебе там наговорили, про моего парня, верь всему. Верь всему и всем, но не мне. удачи тебе в жизни с такой позицией. я скрываю? Ха-ха. ну извините. было бы от кого скрывать. не много ль чести? хаха
во-вторых: игры никакой не было! с тобой я не играла. мне это даром не надо. игра может быть.. хм.. для выгоды ради. какую выгоду я получила от наших отношений? Праааавильно, никакую. значит я должна быть полной идиоткой, чтобы играть без смысла. избавьте… это бы была бесполезной тратой сил. Неееее, не мечтайте, сударь.
именно этим ты сейчас меня очень оскорбил. Должны быть доказательства! хватит меня голословно обвинять в чём-либо! ясно!!?
в-третьих: простите, что заканчивать-то уже?
ха...»
    Далее его «прости! дай мне ещё один шанс! я не хотел, я просто дурак» я  читать не смогла. Ну вот. А я о чём? Дурак, конечно, же. А с дураками мы что делаем? Правильно. С дураками мы не общаемся, дураки того не достойны, да и мы не будем до них… снисходить.  Пусть себе правят миром без нас. И лёгким движение пальцев по кнопкам мобильного телефона я отправила мальчика в список игнорируемых. Жизнь его ещё научит, что верить нельзя никому…
    Угораздило же его влюбиться. Ещё и в меня. Жаль человека. Любовь – зла, как говорится…
«…Это то, что каждый всю жизнь ищет
Находит, теряет, находит вновь
Это то, что в белой фате со злобным оскалом
По белому свету рыщет
Я говорю тебе про любовь
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Cама на цыпочки встать попросит
Ты даже не сможешь ее увидеть
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь о том как бы ее не обидеть
Не веря в то, что она действительно зла
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть
Она сожрет тебя как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя»

    Book 3.
    Где-то там сопровождением шёл голос учителя, объясняющего новую тему. Потом прозвенел звонок с урока, и я решила пойти пешком домой после уроков, чуть-чуть прогуляться. Нужно хоть иногда побыть с собой наедине, в моём случае это - объяснить мне же самой, что я делаю не так. Хм. Шизофренией попахивает. Ха.

    На улице была шикарная погода. Безоблачное небо. Ярко светящая Звезда по имени Солнце… – это такая красота, к которой даже небо не смеет прикоснуться своими никчёмными облаками. Листва шуршала под ногами. Дорога была словно золотая ковровая дорожка, по которой я важно нашагивала, ощущая всю свою важность и значимость. Так и зазнаться недолго. Но, как говориться, великие люди не страдают манией величия.

«Я охапками листья кидаю в костер,
Синим дымом подпирая бледный неба шатер
Они пеплом взлетают, прогорев до конца
Я рукою стираю хлопья сажи с лица
Как будто так уже было, это просто усталость
Безразличием камня в моем сердце осталась
Пламя шорохом смерти жжет сухую листву
Это лучше, чем гнить, дожидаясь весну
Стоит простить тех, кто мелок душою
Их обиды наполнят лужи грязью одною
И свою отраженье в мутной глади воды
Я прицельно разрушу белой пеной слюны
Золото сыплется с усталого дерева
Тут же ветер ворует то, что было потеряно
Он хватает что попадя сильной лапою хищника
И тянут деревья руки-ветки как нищенка

Открой мне двери, я войду
И принесу с собою осень
И если ты меня попросишь -
Тебе отдам ее я всю...»

    А Кирилл просто без ума от Дельфина. Хотя бы вкус у него есть. Пусть даже и характер ужасный.

    Дома ждало тепло и рассказ, который я начала писать ещё летом, но всё никак не могла закончить…
    «Она сидела как обычно в своей комнате, стены которой были увешаны плакатами любимых групп или просто изображениями милых мальчиков, погрузившись в уютное мягкое кресло, держа кружечку горячего чая в одной руке, а в другой компьютерную мышь, устремив взгляд в монитор, периодически листая страницы электронной книги. Изредка она умудрялась ставить кружку на стол, где находилось лишь маленькое местечко между клавиатурой и мышкой, чтобы поправить постоянно сползающий с колен плед. Она, наконец-то, опять увлеклась романами после всех этих бесконечных психологически драм, на которые она «подсела» после того, как окончательно разочаровалась в прочих фильмах, наблюдая вечные скучные и занудные хэппи-энды. Предсказуемость – вот что ненавидела она больше всего  и от чего старалась убежать далеко-далеко. Но и драмы вскоре ей наскучили, да и её романтичная натура жаждала книжных любовных историй с хорошей концовкой, чего-то доброго, светлого, чем она не могла похвастаться в своей жизни. У неё, конечно же, были поклонники…и на удивление не один, не два… но, увы и ах… это были «не её» люди, «герои не её романа». А героем её романа мог стать незнакомый прохожий, вон тот мальчик из параллельного класса или этот милашка, сидящий за соседним столиком в кафе. Для неё слово любовь было пустым понятием. Она никогда не вкладывала в него всю свою душу. Для неё любовь была игрой. Очень жестокой, но игрой. Она могла мучаться от неразделённой псевдолюбви, и чем больше она мучилась, тем сильнее ей казалось, что она любит. «Я его так люблю, так люблю! Хочешь, я прямо сейчас выброшусь из окна?! Ну почему он меня не любит?! Почему!?» - жаловалась она своей подруге, которая сама мучилась из-за неразделённой любви и рыдала ночами напролёт. «А вот мне даже интересно, на какой день после того, как нас не будет, о нас вспомнят? Спросят, где эти две дурынды? А им ответят: а они в окно выбросились, а те: фу, слабачки. Да… веселья хоть отбавляй», -  говорила подруга в минуты особого отчаяния.
    Теперь у неё была только одна подруга. И несколько очень хороших «старых» приятельниц, с которыми она теперь очень мало общалась: либо они перешли в другую школу, либо переехали в другой район или вообще в другой город, например, куда-нибудь на Север, в Тюменскую область, к примеру, либо у них просто появились парни и им теперь не до неё. Теперь она общалась, в основном, с лицами противоположного пола, но общалась недолго, так как они, в большинстве своём,  рано или поздно признавались ей в любви. Этим они  сразу же вычёркивали себя из списка друзей, знакомых, да и людей, с кем она общалась, так как она толи боялась самой любви, толи её обязывало их признание, а она не могла ответить им взаимностью, либо здесь было что-то другое. А подруг у неё не было может быть ещё и из-за подсознательного чувства соперничества, которое присуще девушкам. В школе она была не душой компании, но и не «отбросом общества», а так… есть человек – замечательно, нет человека – не страшно. Кто-то её любил, кто-то ненавидел, кто-то был равнодушен. Но ей было абсолютно всё равно. Она была выше мнения окружающих. Она сумела перебороть страх перед обществом, чем несказанно гордилась.

    Да и вообще. Она была абсолютно нормальным человеком. Так как была в какой-то степени ненормальной, а, как известно, в наше ненормальное время, любой нормальный человек ненормален уже тем, что он нормален…»
    «Нет. Стоп! Не пойдёт. Слишком реалистично», - подумала я, перечитав свою писанину. И очередная незаконченная «вещь» отправилась в «корзину». Про себя писать скучно. Нужно придумать образ и пытаться его раскрыть. Так лучше. Так интересней.

    Раздался телефонный звонок. Это опять звонил Кирилл. Я, как обычно, выключила звук и продолжала путаться в паутине Интернета. Почему я ему не ответила? Хм.. не знаю. Возможно, потому что я устала от того, что он постоянно меня контролирует. Он собственник… его слишком много. Он постоянно твердит мне, что любит меня, что скучает без меня, что хочет меня увидеть, что боится меня потерять… как же я от этого устала!!! Все наши общие друзья постоянно говорят мне: «Он тебя так любит. Так любит…» И что с того!... устала! Надоело! Хватит! Устала от ощущения «синицы в руках». Мне скучно! И ещё, устала оттого, что он постоянно меня контролирует, где я, с кем я. Я свободолюбивое создание! Закрой мне дверь – в форточку выскользну!

    В ICQ я переписывалась с Женечкой: «Я так устала от Кирилла, ему постоянно что-то от меня надо… можно мне хоть иногда побыть одной!!! Солнце, вот скажи… ведь каждый человек имеет право на одиночество?»
    «Дорогая, это нормально, ведь он тебя любит, и волнуется… беспокоится, всё у вас будет хорошо, да и вообще, это ещё что, вот знаешь, что у меня сегодня случилось!..» Далее следовал 15-минутный монолог моей подруги, за время которого я успела сварить кофе и пообщаться с кучей ICQ-friend’ов, разговор с которыми дальше: «Привет_как_дела_что_делаешь» не заходит. Возможно, даже и к счастью.
    Меня даже выслушать никто не хочет! Да кому до моих проблем! Никому до меня нет дела, все заняты только собой! Тоже мне! Трагедии у них… неужели их проблемы важнее моих! Да не поверю.
    Окошко ICQ опять замигало. Кто там посмел тревожить мой покой? Пришло сообщение от одного из моих друзей: «Привет!… Я спешу произнести эти чудесные слова: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! В тот день, в то самое воскресение, когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что в тебе есть что-то особенное, необыкновенное… И в это же мгновение я понял: это Любовь… Сердце моё наполнилось этим сладостным чувством… Спасибо тебе за то, что ты есть на свете!!!! ...И на концерте во время песни «Это Любовь» я вообще забыл, где я, я думал только о тебе.... Блин... вот только сейчас осознал, как же это прекрасно....любить.....Как прошёл твой сегодняшний день?»
    Да что они издеваются что ли!? Этого мне ещё не хватало. Надоели уже со своей «любовью»!
«всё o’k» - ответила я сухо.
«и всё? Ты больше ничего не хочешь мне сказать? Я думал, я тебе нравлюсь… мы же… даже чуть ли не встречались…».
    «Ты ошибался. Ты мой друг. Я тебя очень ценю, но ты не будешь мне больше, чем друг. Я думаю, нам не стоит какое-то время общаться. Чтобы прошла твоя мнимая влюблённость» - продолжением послужило стандартное удаление его из списка контактов.
   2008                                                                                                       (Окончание следует)