пятница, 25 декабря 1998 г.

Литературная Вятка


Татьяна Гаврилова, 8-а класс
Науч. руководитель Н.В.Черных
Текстовой анализ вятской сказки
«Купеческий сын и его невеста»
В 1995 году преподаватель Кировского университета Виктор Аркадьевич Бердинских выпустил книгу «Вятские сказки». В послесловии к сборнику он указал на то, что использовал в нем работу известного этнографа Дмитрия Константиновича Зеленина. И у нас появилась идея сделать текстовой анализ сказки «Купеческий сын и его невеста» по двум сборникам.
В сказке говорится о том, как ухватил водяной черт купца за бороду и за свободу потребовал отдать то, чего купец не знает в своем доме. Купец подумал, что все знает и согласился. А когда приехал домой, то узнал, что жена родила ему сына. Вырос сын, узнал про сделку и отправился к черту. С помощью Бабы Яги да с красной девицей перехитрили они черта и сбежали от него. А кончается сказка счастливо: венчанием и свадьбой.
Все текстовые несоответствия были разделены на три части:
Во-первых, были выделены вставки, сделанные Бердинских к тексту, записанному этнографом Зелениним. Например, вставка целого предложения, был введен волшебный клубок.
Во-вторых, были выявлены все сокращения, допущенные современным автором. Он упрощает сюжет, убирает ненужные повторения, выпускает целый отрывок про церковь.
И, наконец, в-третьих, проанализированы все сюжетные изменения по отношению к первоначальному тексту. Например, в оригинале написано «рассердился», а после обработки В.Бердинских «подождал немного».
Работа привела нас к очень интересным выводам. Я перечислю только некоторые. Помимо дополнений, связанных с уточнением места действия, характеристики состояния героя, Виктор Бердинских вводит диалектные и разговорные слова и обороты: например, и так и сяк, вдругорядь, ушлая, допрежь того, молвит, вот так-так, обсказала, углядывай, бает, смекнул, едят-пируют и другие.
Интересно, что слова, связанные с церковными обрядами из текста убраны или заменены. Виктор Бердинских нигде не использует слово «сатана», заменяя его словом «черт» или «дьяволов сын». Еще выпущено слово «благословили», выражение «куда тебя Бог понес?» заменено на «куда тебя понесло?». Более того, он наделяет черта способностью плеваться смолой.
Сравнительный анализ помог выявить небрежности в обработке текста. В оригинале сатане отвечало что-то из закрытой комнаты, т.е. использован глагол среднего рода, единственного числа, при обработке текста В.Бердинских использует глагол третьего лица, множественного числа: с чертом говорят из комнаты. При повторе действия В.Бердинских использует форму глагола оригинала.
В результате проведенной работы, я пришла к выводу, что обработка произведения устного народного творчества требует знания особенностей речи, особенностей быта и обрядов, внимания к тексту и тщательности работы.

четверг, 24 декабря 1998 г.

Наша пинакотека


Наша пинакотека



Гость Парнаса


Вячеслав Русаков, школа № 52
О, “роза ветров” куда ты несешь
мой утлый корабль?
Куда приведет? К каким берегам
морская стихия меня?
А может и смерть всё ближе ко мне
с каждым ударом волны.
Но если судьба всё ж меня принесет
на берег земной.
И в царском дворце, в шалаше рыбака
всегда я останусь с тобой.
ноябрь 1998
* * *
Зачем мне стены и двери
И благ житейских ярмо,
И жизни людской проблемы?
Всё это грустно давно!
Верните мне мир и природу
И запах цветущих трав,
Степей и лугов свободу,
Прохладную тень дубрав.
Верните мне мир и природу,
И счастье вернется само.
И выпущу птицу-свободу
В открытое я окно.

пятница, 18 декабря 1998 г.

Литературная Вятка


Елена Кунцова, 11-а класс
Науч. руководитель Н.В.Черных
Исторический факт и художественный образ
в «Вятской тетради»
Владимира Николаевича Крупина
Среди известных земляков вятчане с гордостью называют имя Владимира Николаевича Крупина. Он родился в самом начале Великой Отечественной войны в селе Кильмезь Кировской области. Его первый рассказ появился в 1970 году, и с этого времени интерес к произведениям нашего земляка приковывает внимание редакторов таких столичных журналов, как «Наш современник», «Сибирские огни», «Новый мир», «Москва» и другие. Отличительная особенность его произведений в том, что в каждой работе сквозит чувство удивления, восхищения, гордости, боли, сочувствия, любви к родной вятской земле. «Память – главное, может быть, составляющее качество души. Милосерд Господь спасает нас памятью о родине», - написал Владимир Николаевич в одной из своих последних статей.
В конце 80-х годов в московском издательстве «Современник» вышел сборник Владимира Крупина «Вятская тетрадь», названный по одной из повестей книги. В самом начале автор объясняет читателю, что историческим произведением «Вятскую тетрадь» назвать нельзя, хотя в ней будут использоваться выписки из Карамзина, летописей, научных изданий. Интересно, что одна из целей этого произведения – напомнить события вятской истории, не пропуская значительных, и попытаться проследить в них вятский характер. Таким образом, сравнивая исторический источник и пересказ писателя, мы можем выделить особенности создания художественного образа в этом произведении.
Предметом анализа будут главы повести «Вятская тетрадь»: «Приступим», «Своя своих не познаша», а также древнейший памятник письменности вятской земли «Повесть о стране Вятской» и «Свод летописных известий о Вятском крае».
В «Повести о стране Вятской» первыми поселенцами названы новгородские ушкуйники, которые прибыли на вятскую землю двумя отрядами. Владимир Крупин в своем произведении использует отсутствующее в «Повести» предание о том, что два отряда ушкуйников ничего не знали друг о друге до той поры, пока не встретились в лесу. Неточным можно назвать и упоминание о взятом новгородцами чудском поселении – Болванском городке. Крупин называет его Вотским поселением и переименовывает в Болвановку.
По-своему пересказывает автор и легенду о строительстве общего главного города вятской земли. В «Повести» утверждается, что первоначально ушкуйники выбрали для города место на высокой горе, которая впоследствии стала называться Кикиморской. Божьим же промыслом приготовленные бревна были принесены на, так называемое в то время, Балясково поле. Автор «Вятской тетради» место, где выстроили ушкуйники город, называет Кикиморкою.
В «Повести» очень подробно рассказывается о том, как обезопасили свой город новгородцы. Совершенно по-другому информирует нас Владимир Крупин. Он утверждает, что жилось русским поселенцам спокойно, что городского вала и тына не было долгое время.
Некоторые списки «Повести» сохранили легенду о появлении иконы Николая-чудотворца на реке Великой. По легенде, образ Николая-чудотворца после долгих переговоров с жителями села, где он был найден, перенесли в Хлынов при условии, что икону раз в год будут возвращать на место ее чудесного появления. В «Вятской тетради» история имеет любопытные подробности. Икону, по рассказам Крупина, сначала оставили в Великорецком, потому что, несмотря на все усилия и помощь народа, не могли поднять ее. Непонятным образом болото вокруг села обсохло само собой, и икону в Хлынов носили раз в год. Этот крестный ход из Великорецкого в Вятку, с подачи Крупина, совершался до начала нынешнего века. В рассказ о ходе Крупин вносил дополнение о том, что день переноса иконы «был воскресным и означал к тому же открытие знаменитой Великорецкой ярмарки». При этом делается авторское замечание: «Вятичи не упускали возможности совмещать приятное с полезным». Любой, мало-мальски знающий историю крестного хода, сразу же увидит неточность: он совершается не строго по дням недели, а по числам месяца, то есть он не всегда попадает на воскресный день. Кроме того, знаменитыми на вятской земле ярмарками были не Великорецкая, а Александровская – в Котельниче и Семеновская – в Вятке. И привычной для нас ярмарки с гуляниями, каруселями, разнообразием товара не могло быть.
В конце повести Крупин говорит о том, что документы всегда будут неполными: они могут погибнуть в пожарах, просто затеряться. И даже сохраненные в архивах документы порой лежат мертвым грузом и бывают невостребованы историками. При изучении национального характера, говорит Крупин, «не в документах главное», главное – «в чувстве памяти».
Сопоставляя документы, сравнивая их с собственными чувствами, чувствами, мыслями и поступками своих земляков, он находит общие черты вятского характера. Формула этого характера, по мнению Крупина, состоит из трех составляющих: «Один лежит, другой летит, третий думает».
К первому типу относятся «безгласность», «безропотность» – черты, которые отражены в пословице : «На полу сидим и не падаем».
Легенда о том, что два отряда ушкуйников жили долгое время в 100 верстах, ничего не зная друг о друге, и встретились только благодаря дровосекам обеих партий, как нельзя больше соответствует первому типу вятского характера.
Утверждение Крупина о том, что городского вала и тына у русских поселенцев не было, доказывало врожденную незлобивость и миролюбие первых русских жителей на Вятке. Эти черты крепче заборов и глубоких рвов спасали их от враждебных инородцев.
Немало примеров приводит автор в доказательство существования второго типа вятского человека. Это и Бронников, делавший деревянные часы, и Ксенофонт Анфилатов, первым в России установивший торговые связи с Америкой, и Федор Шаляпин.
Самого себя Крупин, скорее всего, относит к третьему типу – «думающему». В контексте повести этот тип можно назвать еще и сомневающимся. Пересказывая «Повесть о стране Вятской», например, он отмечает нелогичность поступка первой партии ушкуйников: «-Это ведь только представить пеший путь от камских мест до Чепцы- Тащили на руках? Строили заново?..». Крупин никак не может согласиться с утверждением историков о том, что вятичи-потомки новгородских лихих разбойников.** Он отвергает версию «Повести», объясняющую название главного города вятской земли.
Без сомнения, автора можно назвать одним из героев книги. Он является ярким представителем вятского характера. И это проявляется в его отношении к названиям. Только вятский человек может сократить Болванский городок до Болвановки, Кикиморскую гору до Кикиморки.
Этнографы прошлого утверждали, что христианство прививалось на Вятке с трудом. Возможно, это и объясняет небрежность автора в пересказе легенды о крестном ходе и Великорецкой ярмарки.
Со времени написания книги прошло уже больше десяти лет. За эти годы историческая наука не стояла на месте. Изменился в какой-то степени и сам автор книги «Вятская тетрадь». Владимир Николаевич написал уже не одно произведение о крестном ходе. Он считает своим долгом –принять самое активное в нем участие. А значит «Вятская тетрадь» стала для него только этапом в осмыслении вятского характера. Тем не менее это произведение осталось одной из самых увлекательных книг о вятской истории. Вот поэтому я считаю, что «Вятскую тетрадь» Владимира Крупина настоятельно требует составления подробнейшего исторического комментария, опирающегося на архивные документы и серьезные научные исследования.

четверг, 17 декабря 1998 г.

Наша пинакотека


Тенистые рощи Эвтерпы


Надежда Назарова, 11-а класс
Читаю я твои стихотворения,
И сердце трепетно удивлено,
Как будто все твои мечтанья и видения
Моя душа услышала давно.
Как будто ты, родной мой и единственный,
Те строки горькие лишь для меня писал.
Как будто неким образом таинственным
О всех моих печалях узнавал.
Но ты далек, и в сизый сумрак улицы
Уносят мысли вдаль меня опять.
И холодно, и хочется зажмуриться,
Тебя найти и снова потерять.
Чтоб встретиться, хотя бы на мгновение,
И взором душу мне обжег бы ты.
И в ночь потом, как милое видение,
Мои унес печали и мечты.
Тебя себе, быть может, я придумала.
Прости за эту слабость, я молю.
Роятся мысли о тебе без умолку,
Но не люблю тебя я, не люблю.
А может и люблю- Но почему так истово
Я о тебе мечтаю, а потом
Бегу, бегу среди толпы немыслимой,
Не чувствуя, не помня ни о чем.
Понятно все, стремления бессмысленны
С тобою рядом быть, хотя б на миг.
Ты светлый луч, твои черты не жизненны,
Придуманный мной образ, яркий блик.

Анна Катаева, 11-б класс
Поэту
Тебя не назовешь обычным человеком,
Горят огнем, умом года твои,
И жизнь твою не ограничишь веком,
Лишь вечность могут жить стихи.
Твои года летят печально, грустно.
Твою натуру не легко понять.
Ты жертву страшную принес искусству,
Решив ему всего себя отдать.
Ты сам отрезал нити к отступленью,
И сам сжег за собою все мосты.
Твое призванье – те ловить мгновенья,
Что могут с музою свиданье принести.
Ты глубже чувствуешь, ты больше всех страдаешь
И видишь мир с особой стороны,
Но все ж, поэт, одно ты твердо знаешь,
Что ты счастливей всех людей Земли!
"Алые паруса" рис. Колпащиковой Марии

среда, 16 декабря 1998 г.

Вернисаж


или 9 “в” на выставке «Российский Север»
«Искусство живописи – это искусство выражать невидимое через видимое».
(Э.Фромантен)
Чародейкою Зимою
Околдован, лес стоит,
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит.
(Ф.Тютчев)
Своё состояние души художник А.Нечаев передал с проникновенной нежностью в картине «Зима висит на хвойных лапках». Он сумел очень тонко описать состояние природы, ее тончайшие изменения. Мечтательное, ностальгическое настроение переднего плана передается всей картине.. Лес укутан в снежную доху. Реалистический пейзаж правдиво передал характер местности, выразил вместе с тем эмоциональное отношение художника к природе. Эта картина не только о красоте природы, но и чувствах и настроении художника, словно он изобразил свой любимый уголок. Человек должен представлять с природой единое целое и уметь видеть прекрасное и значимое, даже в самом обыденном.
(Юдникова Лариса)
* * *
Во время осенних каникул мы, вместе с классным руководителем Натальей Львовной, побывали в выставочном зале. Все работы, представленные там, интересны и оригинальны. Особенно понравилась работа Куницына «Кувшин на снегу». Она заставила меня довольно долго над ней размышлять. Ее суть очень даже интересна. Картина состоит из двух частей. На первой – верхней - изображено небо, дыра в нем и веревки, тянущиеся с неба. На второй же части – кувшин на снегу, и, что самое интересное, так это то, что этот кувшин потрескан. Некоторые осколки лежат рядом, на снегу, а некоторые поддерживают форму кувшина благодаря одной из веревок, самой длинной. Она как бы обхватывает этот кувшин.
Это поразительная картина! Вот, например, как Вы думаете, почему автор изобразил это на двух полотнах, а не на одном большом? Может, потому что он хотел показать длину этих веревок, как они бесконечны. Но зачем же нужно было изображать длину веревок? К сожалению, на этот вопрос у меня нет никаких догадок.
Особое внимание нужно также обратить на цвет веревок. Почему веревка, поддерживающая кувшин красная, а не белая, как другие? Может, потому что автор хотел обратить внимание зрителя именно на эту веревку, а не на другую. И почему кувшин находится на снегу? Вопросов возникает много. Но я выбрала такую версию смысла этого произведения.
Давайте представим, что кувшин – это человек, точнее его душа. На картине изображены небо и земля, а между ними человек. Снег олицетворяет холод (быть может, в душе), что-то отрицательное, а небо – нечто светлое, святое. Человек на земле разрушается, попадает под влияние пороков, как кувшин, постепенно или сразу трескается, но благодаря вере в Бога он выживает. С неба к нему тянется ниточка надежды. Красная – значит, что еще есть в человеке что-то живое, а белая – уже всё, нет человека, он уже морально (или нравственно) разрушен, он живет только физически. Может автор хотел сказать этим произведением, что человек и вера неразделимы? Может и так, а может и нет. Не знаю, но у меня такая версия.
(Пересторонина Мария)
* * *
-Я считаю, что кувшин символизирует человеческую душу, а эта нить является символом чего-то чистого, светлого, того, что не позволяет душе окончательно разложиться, развалиться на куски. Для верующего человека эта нить может обозначать Бога, вера в которого поддерживает людей в любой, даже в самый трудный момент в жизни. А для неверующего - это может быть, к примеру, любовь. Если человек влюблен, то это чувство заставляет делать благородные поступки. Для любви человек живет. Любовь не дает душе окончательно очерстветь.
(Максимова Евгения)
* * *
Мне больше всего понравилась на выставке картина художника С.Короткова «Солнечное окно». На ней изображено окно, когда в него попадают солнечные лучи. Скорее всего - это вечер, а окно выходит прямо на запад. На окне стоит ваза с цветами. Судя по длине стебля – это полевые цветы (что-то вроде чертополоха). Само окно открыто и завешено прозрачной занавеской, но к зрителю тянется только тень от вазы с цветами.
Как мне рассказали, по технологии создания, это самая сложная работа, представленная на выставке. Но мне кажется, что автор не просто хотел, с точностью до мелочей, показать данный натюрморт. Скорее всего, его заинтересовало преломление света, проходящего через окно. Причем занавеска, как таковая, на картине не показана, но мы можем благодаря таланту художника, определить, что она все-таки есть. Между стеблями растений краска более яркая. Сначала я не понимал почему. Но потом до меня дошло, что за вазой, среди полевых цветов, «прячется» солнце. Судя по размазанной тени все той же вазы, дует слабый ветер, нарушая покой занавеси. Итак, на этой картине изображена только ваза с цветами (точнее ее тень), но благодаря мастерству художника Короткова, который так искусно, с помощью преломления света, показал нам вышеперечисленные предметы и явления природы, мы с радостью на душе отходим от этой картины.
(Окатьев Роман)
* * *
-На картине Ю.Казеева «Сумерки» изображен старый особняк в глубине сказочного парка. На переднем плане – белые каменные ворота в виде арки. Видно, что они были построены очень давно. За этими воротами изображен старый, мрачный каменный дом, а вдали – лиственный лес. Черный железный забор проходит по одной линии с воротами. Не бросаются в глаза, но если присмотреться, то можно увидеть два одиноко стоящих дерева – в левом и правом углах картины. Они придают картине реальность, живость. Время года – зима, так как деревья голые и везде лежит снег. На картине преобладают темные цвета, символизирующие сумерки. Мне понравилась эта картина контрастностью: в цветах – белый снег и темные ворота, дом, забор, деревья; во времени – старые дом и ворота и молодые деревья. Понравилась и ощущением живого – кажется, что смотрящий на эту картину человек сам стоит перед аркой и смотрит вдаль.
(Фомина Наталья)
* * *
На выставке кроме картин была выставлены дымковская игрушка и сказочные птицы, выполненные из дранки. Это древние русские народные промыслы, глядя на которые у человека пробуждаются только хорошие и светлые чувства. Всегда яркая дымковская игрушка может всех только развеселить своими веселыми композициями, по ней также можно многое узнать о жизни и быте наших предков, а глядя на деревянных голубей (как можно из куска дерева сделать нечто живое!) пробуждаются чувства восторга и удивления. Эти птицы – символ мира и любви, всегда приносящие счастье.
(Кокин Петр)
"Черный кот". Рис. Юлии Вотинцевой

Тенистые рощи Эвтерпы


Екатерина Зонова, 11-б класс
Я не верю в судьбу, не верю!
Сколько можно тебе повторять?!
Если сам не откроешь двери,
Кто же будет тебе открывать?
Наша жизнь не сложится просто,
И само собой ничего не придет.
Добивайся лишь кровью и потом,
А иначе жизнь тебя украдет.
Утащит радость, молодость, веру,
Унесет надежду, любовь.
И будешь заполнять ты жизни сферу
Лишь желаньем: родиться вновь.
Ты не хочешь лежать на диване,
Денег, счастья просить у судьбы.
Понял ты: ее не бывает,
Все, что есть у нас, сделали мы!
Просто жизнь, господа – это камень,
Каждый точит статую свою.
Но одни ее делают сами,
А другие – просят судьбу.

Ольга Хлыбова, 10-г класс
Сижу, грущу. Зачем? Не знаю!
Быть может, мир устроен так?
Сижу, и вновь я вспоминаю,
Что было раньше, - все пустяк!
Пустяк! И речи быть не может,
Что было все это всерьез,
Но кто же все-таки поможет
Освободиться мне от слез?
Живу тобой, но понимаю,
Что с каждым днем мне все сложней-
Как часто я во сне встречаю
Тебя в кругу своих друзей.
Ты помнишь наш прощальный разговор,
Прощальный взгляд, прощальную улыбку,
Тот поцелуй, что был мне, как упрек,
И этим сделал ты последнюю ошибку.
Ты только рану мне разбередил
Своим прощаньем и надеждой встречи.
Быть может, ты давно все позабыл.
Забудь и этот наш последний вечер.

четверг, 10 декабря 1998 г.

Литературная Вятка


Мария Тарасова, 8-а класс
Науч. руководитель Н.В.Черных
О некоторых особенностях книги
Владимира Крупина «Вятская тетрадь»
В 1987 году в Московском издательстве вышел сборник В.Крупина «Вятская тетрадь». Объединив четыре повести названием последней, автор придал ей особое смысловое значение.
В библиографическом указателе, составленном библиотекой имени А.Герцена, зафиксировано три отзыва о книге. Самый первый написал кировский журналист В.Фокин. В статье «Страницы Вятской тетради» он говорит о скором появлении новой книги В.Крупина в печати, о том, что она родилась «благодаря Герценке», познакомившей автора с богатствами вятского архива. После выхода «Вятской тетради» отзыв о ней публикует газета «Сельская жизнь». Журналист А.Харитонова считает, что в книге В.Крупина исследуются «процессы становления нравственности», что «Вятская тетрадь» – своеобразная история познания своего края, своих земляков-вятичей».
Самый последний отзыв о книге написала преподаватель Кировского института Г.Шершнева в 1989 году. В своем выступлении на конференции «Вятская земля в ее прошлом и настоящем» она отнесла «Вятскую тетрадь» к публицистическому жанру, жанру очерка. Литературовед считает, что эту книгу пронизывает мысль, совершенно актуальная для современной литературы. Это, по мнению Г.Шершневой, - «чувство памяти».
Итак, по мнению рецензентов, главным в «Вятской тетради» являются история и вопросы нравственности. Сам автор в начале своего повествования предупреждает читателя, что «Вятская тетрадь» не есть историческое изыскание, хотя в ней будут выписки из Карамзина, «Истории Вятского края», летописей и т. п.
Понять смысл заявления автора помогла мне встреча с кировским краеведом и журналистом В.К.Семибратовым. В главе «Землячество – понятие круглосуточное», приводя многочисленные примеры талантливости своих земляков, Крупин предлагает читателю пословицу: «Когда Колумб открыл Америку, в ней уже было семь вятских плотников». Владимир Константинович имеет большую картотеку высказываний о вятских людях в самых различных изданиях, он утверждает, что ему нигде и никогда не встречалась эта пословица. Значит, писатель выдумал ее сам. Но упрекнуть автора в неисторичности нельзя потому, что она отвечает характеру отзывов-высказываний о вятских людях, и эта Крупинская пословица воспринимается как народная. Эту пословицу В.Семибратов сам видел на бурачке, изготовленном вятскими умельцами.
В одной из глав В.Крупин подробно пересказывает содержание книги «Вани-вятчане», созданной в начале ХIХ века. Эта поэма написана в стиле «Конька-горбунка» П.Ершова. Она вся состоит из смешных историй, которые рисуют вятского мужика простоватым, недалеким, по-своему догадливым. Подробное изложение помогает Крупину ощутить себя потомком вятских Ваней. И он настолько вживается в созданный образ, что на вопрос одного читателя: «Участвовали ли вятские люди в Куликовской битве?» с простодушием, присущим своим предкам, отвечает: «Да, обязательно- я уверен, что мы в битве участвовали. Иначе, почему же нас тянет побывать на поле Куликовом? Голос крови». Писателю дан особый дар видеть то, что на самом деле не произошло, но могло бы произойти. В этом случае он поднимается над историческими фактами, видит образ происходящего. То же самое мы наблюдаем в книге «Вятская тетрадь».
На глаза В.Н.Крупину попались письма вятского архиерея Алексея Титова к царю и царице. Эти письма позволили писателю представить, каким образом могла Екатерина II начертать указ о создании Вятской губернии. В этой маленькой зарисовке участвуют купцы, дворяне, архиерей. И в то же время в этом маленьком отрывке чувствуется и вятское простодушие, и вятская хитринка, и вятская находчивость.
При встрече В.Семибратов подробно объяснил, почему нельзя путать понятия «вятичи» и «вятчане», почему Устюг нельзя назвать вятским городом, почему нельзя объяснять название села Волково по обилию волков, как это делает В.Крупин- Но окончание нашего разговора было для меня совсем неожиданным: «И- в конце концов В.Крупин выполнил свою задачу – вызвал интерес читателя к истории своей малой родины, заставил историков вновь перелистать летописи, справочники для того, чтобы уточнить сказанное им в своем произведении». Этим самым историк подтвердил правильность вывода литературоведов, что стержнем книги является вятский характер. Этим замыслом определяются отбор и группировка документального и фольклорного материала в книге, угол зрения автора-повествователя, интонация размышления, просветительские и исследовательские тенденции.

среда, 9 декабря 1998 г.

Наша пинакотека


Тенистые рощи Эвтерпы


Елена Юмшанова, 11-а класс
Во мгле ночи
Иль пред рассветом, в сумерках
Найдешь ли истину в смятении веков,
В мучительных и бесполезных поисках
Любви, добра – не в них ли вечна суть?
Не углубляйтесь в высшие материи
Мираж и фикцию ничтожного ума.
В миру людей ростки прекрасного потеряны
Ответит только черствая душа.
Как много смысла и великих ценностей
В родном и близком нам-
Земном;
Цветы и Люди – Ангелы и Демоны,
Мир – сотканный Вселенной из теней.

суббота, 5 декабря 1998 г.

Тенистые рощи Эвтерпы


Анна Удовиченко, 10-г класс
Догорает остаток свечи
В этой темной безмолвной ночи.
Я смотрю в беспросветную мглу,
Но никак тебя в ней не найду.
Где ты прячешься? Эй, покажись!
На прожитую жизнь оглянись.
Как назвать это чувство, скажи,
Или это мои миражи?
Что-то в сердце моем все не так,
Или это глупый пустяк?
Как же быть мне, скорей подскажи,
К счастью путь самый легкий скажи.
И опять в душе что-то не то,
Мокрый ветер стучится в окно.
Снова что-то волнует мне кровь.
Что же это? Быть может любовь?
Догорает остаток свечи
В этой темной безмолвной ночи.
Я смотрю в беспросветную мглу,
Лишь тебя в этот вечер я жду.

* * *
Мягкий свет лампы, дождь за окном,
Кто поселился в сердце моем?
Принц кареглазый на белом коне,
Ночью опять будешь сниться ты мне.
Как же зовут тебя? Кто ты? Скажи.
В школе нас делят с тобой этажи.
Где ты живешь? Но в ответ тишина.
Принц, так и знай, я не буду одна.
В школе, чудак, не смотри на меня,
Взглядом своим за собою маня.
Чем же я хуже подруги твоей?!
Выше чуть-чуть, да глазами темней.
Нет, я не хуже, я лучше вас всех,
В завтрашнем дне поджидает успех,
В завтрашнем дне счастья всплеск меня ждет.
Ну а ты, принц, будешь мной побежден.
Спрячу слезу я, ты смейся в ответ.
Где ж ты, любовь, что была и вдруг нет.
Мягкий свет лампы, дождь за окном,
Пусто и холодно в сердце моем.
* * *
Не теряйте старых друзей
Их так трудно вернуть назад
Хуже нет закрытых дверей
В сердце лед, бессмысленный взгляд
Как легко себе дружбу купить
Деньги – вот на чем строится мир.
Для тебя они будут друзья,
Но для них ты не друг, не кумир.
Попадешь ты в беду, станешь звать
Тех друзей, кому деньги нужны
Нет, не станут тебе помогать
Между вами мосты сожжены
И ты вспомнишь того, кто с тобой
Все делил, будь то горе иль смех
Ты забудешь продажных друзей
Старый друг, с ним всегда ждет успех.
Не теряйте старых друзей
Их так трудно вернуть назад
Надо дружбой своей дорожить,
Чтоб у друга был радостный взгляд.

Евгению Базарову
Он нигилист, он ни во что не верит,
Любовь, поэзия – все чуждо для него.
К красе природы нам всегда открыты двери,
Лишь для него они не значат ничего.
Он в этой жизни, словно демон среди рая.
И в этом мире увядает, умирает,
В любви и в дружбе пораженье его ждет.
По смерти он к природе отойдет.
И лишь в последний миг он осознает,
Что, умирая, он других людей спасает
И в этом есть его трагизм.
Он ни во что не верит, только в нигилизм.

четверг, 3 декабря 1998 г.

К литературному Олимпу


«-Второе»
«О, какой день!.. Солнце
превратится в тьму и луна –
в кровь, прежде нежели
наступит День Господень, великий и
страшный-»
Апакалипсис

Осенью здесь холодно. Если днем идти под этими деревьями, по гнили опавших листьев, кажется, что мир такой же серый, глухой, каменный, как дома вокруг. Кажется, что мир гнилой, гниющий уже при жизни, отравляющий смрадом после смерти. Жалкий свет невидимого солнца, медленный, сырой, холодный ветер довершают картину этого замерзшего ада. Если выйти на ту же улицу ночью, можно многое не заметить. Но сразу же, из-за первого угла, набрасывается скользкая, тяжелая тоска. Она слепит глаза, душит сознание. Иногда ей на помощь приходит страх. Картина остывшего города всплывает перед Вами с новой удесятеренной силой реальности.
Он выходит ночью. Убийца-тоска отлично знает его в лицо и ожидает другую жертву. Он идет медленно, время от времени поправляет воротник черного пальто. Он не стар, но шагает неторопливо, спина ссутулена, иногда Он что-то бормочет под нос. Он похож на человека, убитого горем, покинутого в беде всеми. Но это не так. У Него нет такого горя.
Его высокий рост, странная походка, сильный кашель привлекают взгляды прохожих. Они рассматривают Его одежду, лицо, чуть освещенное огоньком сигареты – но напрасно. Ничего не прочтут в Его глазах те, кто спешит к желтым лампам за серые стены. Не поймут ничего, даже если осветят Его лицо самым мощным фонарем.
Порой Он спрашивает время у встречных. Спрашивает неохотно, как-то лениво, глухо, так, что некоторые не слышат. До 12 ночи Он успевает обойти большую часть города и вернуться к своей аллее. Его можно увидеть каждый день, можно даже начать с Ним здороваться, но это ничуть не приблизит Вас к разгадке Его таинственности.
Он и сам до конца не знает, кто же он. И не скажет с точностью, сколько ему лет: 40 ли, а может 40 веков. Он – тень Вечного Жида. Он не знает ни своего пути, ни цели тех, ради кого он столько лет шагает ночью-
В полночь Он вернется к себе в двухэтажный дом с ободранными стенами, выбитыми стеклами и грязным двором. На Его звонок в дверь послышатся причитания, ругательства, шаги, наконец, Его впустят. Молча он скинет пальто, ботинки, и, еще сильнее опустив голову, пройдет в свою комнату. За Ним войдет женщина. Возможно, она Его дальняя родственница, возможно – она Ему никто. Но это все равно. Спрятав душу в неведомые глубины темных глаз, Он безучастно взглянет на эту женщину, скривит губы, отвернется-
Его имени не знают соседи и родственница (или не родственница). Не знают ни в городе, ни во всем мире. Даже государственные службы, уведомленные о том, чего не подозревают о себе честные граждане, и то не знают имени Его.
А Он – Он ждет. Он не знает, сколько он должен ждать и зачем. Не знает, почему Он должен искать. Давным-давно Он много крови попортил себе и другим, добиваясь понимания самого себя. Но это всё – в далеком прошлом. Сейчас Его душа почти бесстрастна, почти холодна-
Он, каждый вечер выходя на улицу, боится и жаждет этой прогулки. Он должен, обречен узнать и полюбить женщину, несущую в себе Истину. Он должен узнать ее лицо среди тысяч глупых белых масок, прочитать ее глаза среди миллиардов блестящих, бессмысленных камешков. Он должен полюбить ту, которая идет неузнаваемая в толпе. Он знал это давно. Он знает, что ни разу в жизни Он еще не испытывал истинного счастья, знает, что единственная радость – пустая черная дорога. Но эта дорога сыграла с ним злую шутку – привела в этот город. Он не верит, что здесь может кончиться Его Путь. Нет, нельзя допустить, чтоб среди этих черных провалов дворов и улиц, среди толстых длинных фонарей, словно предназначенных для развешивания трупов, среди грязи, гнили на улицах и в душах – нельзя допустить мысль о том, что здесь произойдет чудо. Великое чудо!
«Этого нельзя предположить даже», - твердит Он себе. И грозит далекому горизонту кулаком. И Он уже сейчас любит Ее, ту, которую ищет тысячелетия. Он любит иногда себя, свою душу, свой Путь за то, что Он - ищет. Он порой любит жизнь за то, что она есть у него. Но и вязкая ненависть клокочет временами в горле. Он не понимает, как такие же, как Он, люди ходят по ужасу этих улиц, смеются, говорят глупости, продолжают жизнь своего города своими жизнями. И это нескончаемо: каждое поколение передает новому часть своей жестокости, часть злобы на себя подобных, часть мести за такие грязь и мрак, часть своей грязи, душевной косности, гнили. И эти части, как дрожжи, растут в новых поколениях-
«Возможно, я не принесу ни облегчения, ни счастья, ни дороги к раю в жизнь людей. Но я знаю, это будет великое чудо! А я не хочу бросать его в выгребную яму! Я не хочу метать бисер перед свиньями. Я хочу, вспыхнув, дать тепло тем, кто должен согреться!» - так мыслил Он, в забвении шагая по лужам-
Он не прав. Отчасти не прав. Но Он найдет Ее. Взойдет новая звезда, затмит печальную Венеру, злопамятный Марс, больную Луну. Вспыхнет новое Солнце, сожжет безумие и тлен старого мира, освещенного старым Солнцем. И Она, та, которая полюбит Его – безвестную, но великую Тень – понесет в себе свет. А Он, дав миру чудо, о котором мечтает, уйдет со старым Солнцем. Он потушит это светило и вместе с ним упадет в бездну по имени Смерть-
Он знает это. Ему не жаль себя. Но иногда, взглянув на закатное солнце, вытянет вперед ладони и думает: «Неужели моя кровь станет такой же холодной как этот красный свет Солнца, ненадолго покидающего меня?..»

среда, 2 декабря 1998 г.

К литературному Олимпу


Екатерина Крутихина, 11-б класс
Мата
«Маленькая девочка со
взглядом волчицы.
Я тоже когда-то был
самоубийцей.
Я тоже лежал
в окровавленной ванной
и молча вкушал
дым марихуаны».
гр. «Крематорий»
Мата, так Мата. Все равно. Мысли путаются, руки дрожат. Пусть – Мата- Это – ерунда. Зачем ей кличка Маша? Это ведь простое имя. Живое. А Мата – ломанье языка. А у нее – ломается все.
Вчера было страшным, разбитым на разговоры, днем. Во-первых, она, Мата, говорила со своей теткой о жизни. Тетка, видите ли, после того, как ей на улице по голове стукнули, почувствовала в себе высшие силы. Провидеть будущее могла, значит. Экстрасенс.
Глупая тетка, думала Мата, однако беседовать с экстрасенсом пришлось долго. «Ты знаешь, - говорила провидица, - ты – божественное существо. Я вижу твою светлую ауру. Но только злые силы, - тетка закатывала глаза в упоении, - духи- мешают тебе! Сбивают с великого пути, на зло толкают!» Мата, одно время, клевавшая носом, поняла, что скоро нужно отвечать, подозрительно и жутко взглянула на тетку. «Нет, ты слушай! Эти друзья твои – злыми духами-». «Нет. Стой- Не хочу я- Все равно-», - еле разлепив сухие воспаленные губы, Мата выговаривала слова. Дальнейший разговор передавать бессмысленно. Тетка разобиделась, а Мата, и так без сил, совершенно устала. Ну, все равно ей!
Потом, потом еще говорили. Одни прыгали, махали руками, брызгали слюной. Другие увещевали со слезами- Мата не помнит, кто, о чем говорил. Все слилось в единый ком мелькающих лиц и спутанных туманных голосов. Сейчас - Мате хорошо. Она далеко от них, она с другими, тихими людьми. Она готова слушать Тех всех заново. Может, даже, она поймет смысл их речей. А у нее мыслей нет. Никаких. Словно- Мата в лодке. Она плывет по чистому сказочному морю, где-то высоко – солнце. Оно почему-то качается и не греет. Наверное, это лампочки, хотя откуда лампочка - Страшное солнце- Руки устали, падают, весла тяжелые, Мата их оставит. Она тихо будет петь самую красивую песню-
Никаких сказок. Серый день, черный асфальт, грязно-желтые старые дома. Хорошо только, что спешить не надо. Мата ничем не занята. У нее - все хорошо. Все так и должно быть – она в этом не сомневается. Мата быстро и твердо идет по улице. За спиной – гитара в чехле. «И если есть в кармане пачка-», - Мата точно насвистывает знаменитый мотив. Ее ждут, слушают и любят. Если бы Мата жила в большом-большом городе, она ходила бы петь в подземный переход. Мата хорошо поет- Но в жизни нет сказок. В жизни нет места мечте, нет места древним наивным рыцарям-романтикам, дамам Сердца, тем более, если это жизнь маленького провинциального городка. И нет подземного перехода. Зато есть сотни знакомых и совсем ненужных лиц, есть тысячи пальцев, тыкающих на «не своего», на «не такого» человека. А Мата – «не такая». Мата – девушка, девчонка! Ей мечтать хочется, она должна мечтать!
Нет в этой жизни места мечте- А Мата - не может так. Это у нее в крови. Она училась, чтоб мечтать, дружила, говорила, ходила, дышала – чтоб мечтать! И сейчас ей наплевать на все – лишь бы «мечтать».
Только дорого покупать такие мечты. Себя жалко. И Мате жалко себя – бледную, растрепанную, с синевой под глазами, с трясущимися губами. И горда собою Мата – в мечте. Там она не такая. Она живет среди Людей – хороших, умных, талантливых и добрых. Там нет скользких черных заборов, гнилых луж и душ, нет острых зубов и когтей- Но живут не долго. А утром – вновь жалко себя. И никуда не уйти. Мата должна мечтать.
Трень, - гитара, - трень: «Но если есть в кармане-» Для кого же «все не так уж плохо на сегодняшний день»? Для Маты. А на завтра? Нет завтра. Хотя, это пустяки-
Главное – что в кармане есть.

пятница, 20 ноября 1998 г.

Озвученный тростник



Илья Оленев, выпускник 1998 года
Немая тоска
(из цикла «Привокзальные мечты»)
Потускневшая бродит душа,
Расплескавшись в несолнечном свете.
А за нею летит не спеша
Перелетный, простуженный ветер.
И ступая по мокрой траве,
Ей не знать то, что все это снится
Ей не знать, что кружит в синеве
Бесподобная серая птица.
Ей осталось бродить под дождем
Или прятаться от листопада.
Кто-то ей говорит: «Подождем.
Никуда торопиться не надо».
Это просто немая тоска
Превращается в тихую осень.
Только сердце зажато в тисках,
Потому что ее не выносит.
Это значит, оставшись один
Ты сидишь в полутемной квартире,
А повсюду сентябрь-господин
Утверждается в нынешнем мире.
Это значит, что в сердце огонь
Раздувает печаль ожиданий,
А слезинка упала в огонь
От запрятанных воспоминаний.
Это значит, что не убежишь
И не спрячешься от этой боли.
Ты спасаешься тем, что ты спишь,
Только большего делать не волен.
Это просто немая тоска
Превращается в тихую осень.
Только сердце зажато в тисках,
Потому что ее не выносит.

Разбитое окно
(Из цикла «Привокзальные мечты»)
И было так темно, и ветер ниоткуда
В разбитое окно вовсю светил фонарь.
Я знал: я не пойду. Тем более не буду
Обиды возвращать и снова жить как встарь.
И я пытался вновь как в этот тихий вечер
Все реже вспоминать расцветшую любовь.
А рядом был фонарь, как сотни тысяч свечек,
Шептавший мне: «Люби, в любви не многословь».
А я не говорил, я просто мало верил,
Что кто-то и меня, быть может, полюбил.
И через день всего мой поезд путь измерил,
И милый человек, наверное, простил.
Простила не меня. Осталась одинока.
А я уже привык – я вечно одинок.
Не надо говорить. Слова нам те сорока
На крыльях принесет, когда наступит срок.
Но в вечной тишине живу я как придется.
Пусть кое-как всю жизнь, но в вечной тишине
Я жду, что кто-нибудь мне грустно улыбнется
В продавленном окне, в разбитом том окне.
И было так темно и ветер ниоткуда
В разбитое окно вовсю светил фонарь.
Я знал: я не пойду. Тем более не буду
Обиды возвращать и снова жить как встарь.

четверг, 19 ноября 1998 г.

Гость Парнаса



Мария Кашатских, школа № 61
Решительно отказываюсь петь
(Подражание обэриутам)
Мне стать танкистом пара пустяков,
Залезть на дерево и прыгнуть в пустоту,
В кастрюле с кашею устроить бунт,
Учить мяукать курицу в пуху,
Возить на страусе обломки корабля,
Сражаться с муравьем в саду,
И, проиграв, к обеду мчаться,
Но не просите, мне с утра подняться
Так тяжело, - я обожаю спать…

Ксения Третьякова, школа № 61
Стена: песок, кирпич и глина,
За ней трава, болото, тина,
А дальше лес, тропа и небо
И голос птицы.
Стена: песок, кирпич и глина,
Квартира - жизни половина
И человек в домашних тапках,
А выше небо – голос птицы.
Стена: песок, кирпич… и стоны,
Все, что осталось от разгрома,
Но выше небо неизменно,
Хоть дымом черным небо пленно.
Минута, час и небо прояснится…
Как небо неизменно – голос птицы.